По словам местных жителей, Серторий понес тяжелые потери, возможно, до десяти тысяч человек; но то же самое произошло и с противостоящим ему римским полководцем, сулланским чудо-мальчиком Помпеем (правда, уже не таким мальчиком в свои тридцать лет), который сам был ранен, хотя и не так уж серьезно. Обе стороны, похоже, перегруппировывали свои силы, и по свежим слухам, скоро должен прибыть коллега Помпея Метелл с подкреплением с севера. Горожане Сукро готовились к новой большой битве.
Попасть в лагерь Сертория оказалось проще, чем я ожидал. Традиционная жесткая дисциплина римского армейского лагеря отсутствовала; возможно, учитывая, что Серторий объединил испанских соплеменников и разношерстных римлян, такая дисциплина была невозможна. Вместо этого, казалось, возникло чувство товарищества и приветливые отношения для прибывавших в местный лагерь, которые приходили предложить еду и товары (и, в некоторых случаях, и самих себя) для продажи солдатам. Воздух в лагере был открытым и почти праздничным, несмотря на страшную бойню, произошедшую двумя днями ранее. Боевой дух явно был очень высок.
Я поинтересовался, где находится Мамеркус Клавдий, используя описание, которое дал мне его дед: молодой патриций девятнадцати лет, высокий, стройный, с приятным лицом и копной черных как смоль волос, новичок в рядах. Я подумал, что среди седых римских ветеранов и их испанских союзников такой парень мог бы выделяться, и, конечно же, потребовалось лишь немного поспрашивать и потратить пару монет на взятки, прежде чем нам с Эконом указали на его палатку.
Ее расположение удивило меня, так как она находилась очень близко к центру лагеря и, следовательно, неподалеку от шатра Сертория. Несмотря на свою молодость и неопытность, Мамеркус Клавдий, вероятно, был настоящей находкой для Сертория, примером для его собратьев-римлян, что легат-отступник смог привлечь молодежь из одной из лучших семей Рима, что он смотрел не только в прошлое но и в будущее.
Это предположение оказалось более проницательным, чем я думал. Когда я попросил центуриона у палатки сообщить Мамеркусу, что у него посетитель, мне сказали, что Мамеркус был где-то в другом месте. Когда я спросил, где он может быть, центурион предложил мне попробовать зайти в командирскую палатку.
Итак, мы с Эконом направились к палатке самого Квинта Сертория, которая была довольно заметна благодаря отряду стражников вокруг нее. Также здесь находилась огромная толпа обычных просителей, выстроившихся в очередь, на аудиенцию - местных жителей, которые надеялись продать провизию армии, или понесли имущественный ущерб и требовали реституции, а возможно имели и другие неотложные дела с командующим и его штабом.
Экон постучал ребром ладони одной руки по ладони другой руки, давая понять, что мы натолкнулись на твердую стену:
– Нам никогда не попасть внутрь этой палатки, - показал он пальцами.
– Ах, но нам не нужно заходить внутрь, - сказал я ему. - Мы хотим, чтобы вышел тот, кто находится там внутри, а это другое дело.
Я подошел к началу длинной очереди. Некоторые в очереди впились в нас взглядом, но я проигнорировал их. Я подошел к мужчине, которого вот-вот должны были допустить, и прочистил горло, чтобы привлечь его внимание. Он повернулся, бросил на меня непризненный взгляд и сказал что-то на своем родном языке. Когда он увидел, что я его не понял, он повторил на сносной латыни.
– Что тебе надо? Сейчас моя очередь. Уходи!
– Ты здесь, чтобы увидеть Квинта Сертория? – спросил я.
– Как и все. Иди займи очередь!
– А, но мне не нужен сам полководец. Я только хочу, чтобы кто-нибудь передал сообщение молодому парню, который, вероятно, находится там с ним. Не мог бы ты оказать мне услугу? – я похлопал рукой по кошельку для монет внутри моей туники, которая многозначительно звякнула. - Спроси о молодом римлянине по имени Мамеркус Клавдий. Скажи ему, что человек, проделавший очень долгий путь, чтобы поговорить с ним.