Луций сказал мне, что во всех этих задачах Акаст преуспел. Но мастер должен быть не только надзирателем, но и сторожевым псом; если что-то странное происходило в мастерской гарума. Неужели Акаст?
Неуверенной походкой он повел меня к террасе в тени оливковых деревьев, где рабы трудились над большими глиняными горшками.
– Гарум изобрели греки, - сказал он. – Раньше это была роскошь, которую могли себе позволить только самые богатые римляне. Сегодня его каждый день едят все и со всем – или, по крайней мере, они едят то, что они называют гарумом, независимо от того, достоин он этого названия или нет. Хороший гарум по-прежнему стоит довольно дорого. Вот сейчас, мы посмотрим, как этот парень делает свою партию. Патро – так ведь тебя зовут?
– Да, мастер, – молодой раб с ясными глазами стоял перед очень большим глиняным горшком с широким горлышком и плоским дном, доходившим ему до колен. Дно сосуда уже было покрыто смесью ароматных сушеных трав. Я наклонился над горшком и вдохнул запахи укропа, кориандра, сельдерея, фенхеля, орегано и мяты. Без сомнения, были и другие специи, которые мой нос не мог различить.
– Кто смешивает специи? – спросил я.
– Что, что?
– Я спрашиваю, кто смешивает…
– Хозяин приезжает из Рима и делает это сам, примерно раз в два месяца, - сказал Акаст.
Это подтвердило то, что уже сказал мне Луций.
– Но другие же знают, какие специи хранятся на складе. Рецепт не может быть секретом.
Акаст засмеялся.
– Секрет не в ингредиентах. Все дело в пропорциях. Замер и смешивание делает хозяин сам, никто этого не видит. У него очень изысканный вкус, хозяин знает. В нем более тридцати специй. Несведущему будет трудно воспроизвести точную смесь, лишь зная составляющие и попробовав готовый продукт или попытавшись использовать то или иное количество наугад.
Патро тем временем принес еще один горшок, на этот раз наполненный сардинами. Их он распределил по слою специй.
– Чем толще рыба, тем лучше, - заметил Акаст.
Патро уложил сардины под толстым слоем соли.
– На два пальца выше, - сказал Акаст. – Больше – будет слишком пересолено, меньше – недостаточно.
Затем Патро повторял эти три слоя – специи, рыба, соль – до тех пор, пока емкость не наполнилась. Затем он закрыл горшок крышкой, запечатал край смолой и с помощью другого раба – так как горшок, должно быть, был довольно тяжелым, - отнес его на солнечное место поблизости.
– Теперь мы на семь дней оставим смесь на солнце. На семь дней, ни больше, ни меньше! После этого мы будем перемешивать ее каждый день в течение двадцати дней. А затем… - Акаст облизнул пальцы. – получим лучший гарум на свете. Я сам пробую каждую партию, прежде чем она будет отправлена, – в улыбке он сверкнул зубами. – Вам ведь интересно, почему хозяин не отпускает меня так долго, когда я уже далеко не молод. Не из-за моих прищуренных глаз или моих полу-глухих ушей. Из-за этого, – он пошмыгал носом. – И этого, – он высунул язык.
Я услышал позади себя смех и повернулся, чтобы увидеть, как Патро и другой раб закрыли рты и сделали вид, что смотрят в другую сторону. Акаст покосился на них.
– Вы слышали разговоры про грибки? – спросил он. – Ужасно вредная вещь. Известно, что во время брожения они вспучивают и открывают горшки с гарумом, разбрасывая его вокруг. Когда это происходит, мы вынуждены все выбрасывать.
– Он испортится, если вы просто снова запечатаете его?
– Вероятно, нет, но мы не можем рисковать. У зозяина есть стандарт, который нужно поддерживать.
– Как часто это происходит?
– Возможно, раз в месяц.
– Я полагаю, ты отмечаешь убыток в своих бухгалтерских книгах?
– Конечно! Я веду строгий учет всех расходов и потерь, в том числе и порчи. Это не большая проблема; тем не менее, я кормлю иногда рабочих гарумом с грибками, чтобы и такой гарум не пропадал!
В ту ночь мы с Акастом обедали не гарумом с грибками, а хлебом с травами и печеночным паштетом с щедрой порцией их знаменитого гарума. Акаст рано лег спать. Некоторое время я не ложился спать, а с его разрешения изучал бухгалтерские книги. В конце концов, я все же лег спать с указанием разбудить меня в начале рабочего дня.