– Мальчик что, утонул, Сосистридес? – это казалось маловероятным, если этот мальчик занимался плаванием так же хорошо, как и всем остальном.
Сосистридес покачал головой и крепко зажмурил глаза, выдавив из них слезы.
– Гимнасиарх – старый борец по имени Капуторес. - Именно он нашел Клеона. Он сказал, что услышал всплеск, но не подумал ничего особенного. Позже он вошел во двор и обнаружил Клеона. Вода была красной от крови, а Клеон лежал на дне бассейна. Рядом с ним валялась сломанная статуя. Должно быть, он ударился об нее затылком, так как на нем была ужасную рану.
– Что за статуя?
– Эроса – бога, которого римляне называют Купидоном. Херувим с луком и стрелами, украшение на краю пруда. Небольшая статуя, но тяжелая, сделанная из твердого мрамора. Она каким-то образом упала с пьедестала, когда внизу проплывал Клеон … - Он смотрел на бескровное лицо мальчика, глазами наполненные страданием.
Я почувствовал присутствие еще одного человека в комнате и повернулся, чтобы увидеть молодую девушку в черном платье с черной повязкой на голове. Она подошла к Сосистридесу.
– Кто эти гости, отец?
– Друзья провинциального администратора в Сицилии – Гордиан из Рима и его сын Экон… Это моя дочь Клея. Дочь! Прикройся! – внезапное замешательство Сосистридеса было вызвано тем, что, Клея уронила платок с головы, ненароком показав, что ее темные волосы были грубо острижены, так коротко, что не доходили до плеч. Ее лицо больше не было прикрыто мантией, и на нем были признаки безутешного горя. На ее щеках были видны следы потеков от слез и синяки там, где она, казалось, ударяла себя, испортив свою привлекательность, которая не уступала красоте ее брата.
– Я оплакиваю потерю того, кого я любила больше всего на свете, - сказала она глухим голосом. – И я не стыжусь показывать это, – она бросила ледяной взгляд на меня и на Экона, затем выбежала из комнаты.
В Риме презирают крайние проявления горя, там чрезмерный публичный траур запрещен законом, но мы были в Неаполе. Сосистридес, казалось, прочитал мои мысли.
– Клея всегда была больше гречанкой, чем римлянкой. Она позволяет своим эмоциям показать себя. Прямая противоположность своему брату. Клеон всегда был таким крутым, таким отстраненным, – он покачал головой. – Она очень тяжело переживает смерть своего брата. Когда я вчера вернулся домой из Помпеи, я нашел его тело здесь, в атриуме; рабы принесли его домой из гимнасии. Клея была в своей комнате и беспрестанно плакала. Она уже срезала свои волосы.
Он посмотрел на лицо своего умершего сына и потянулся, чтобы прикоснуться к нему, его рука выглядела теплой и румяной на фоне неестественной бледности холодной щеки мальчика.
– Я думаю, кто-то убил моего сына. Ты должен помочь мне узнать, кто это сделал, Гордиан, ради моей скорбящей дочери, и чтобы мой сын смог обрести покой.
– Верно, я слышал всплеск. Я был здесь, за своим прилавком, в раздевалке, а дверь во двор была настежь распахнута, как сейчас.
Гимнасиарх Капуторес был седым старым борцом с огромными плечами, совершенно лысой головой и выпирающим животом. Его взгляд продолжал скользить мимо меня, наблюдая за приходом и уходом обнаженных молодых атлетов, и время от времени он прерывал меня на полуслове, чтобы выкрикнуть приветствие, принятое здесь, включавшее в себя какое-нибудь шутливое оскорбление или непристойность. В четвертый раз, когда он потянулся взъерошить Экону волосы, Экон ловко увернулся и встал поодаль.
– А когда ты услышал всплеск, ты сразу пошел посмотреть? – спросил я.
– Не сразу. Сказать по правде, я не особо об этом подумал. Я подумал, что Клеон и на этот раз ныряет в бассейн, что, заметьте, противоречит правилам! Это длинный неглубокий бассейн. только для плавания, прыжки в нем запрещены. Но он всегда нарушал правила. Думал, что ему все сойдет с рук.