Гнетущую тишину первым нарушил Райан:
— Если бы кто-нибудь из нас встретился с ними, Котт, может быть…
Все его тело тряслось, но он закончил свою мысль:
— Я сам это сделаю. В самом худшем случае они откажут мне в свидании. Такое уже случалось раньше, Бог свидетель, но я не вижу иного выхода…
— Да возьмите же вы себя в руки, старый идиот! — воскликнул Котт.
— Вы понимаете, что это такое, Райан? — более вежливо произнес Хаббл. — Видит Бог, если бы только можно было отправить к ним кого-нибудь рангом поменьше…
— Я отказываюсь! — решительно произнес Нельсон.
— Я тоже! — так же решительно кивнул Гарри Котт.
— Вот видите? — удовлетворенно произнес Нельсон. — Ставка слишком велика. Можно потерять слишком многое. Так что извольте…
Тогда поднялась Норма, бледная и дрожащая…
— Мой отец изобрел дом-пузырь ради… — она задрожала всем телом, но затем овладела собой. — Нет! К черту это! Оставим в покое нашего папу, но тем не менее четвертая часть компании «ДМЛ-Хауз» принадлежит Дону и мне. Она наша, понимаете! Наша! Не ваша, не Грина и Чарльзуорта! Если вы, трусливые негодяи, хотите выйти из игры, валяйте, скатертью дорога! Мы не отступимся и будем бороться до последнего вздоха! Мы или погибнем, или победим. Второе-более вероятно. Дело, поймите, не только в деньгах. Мы прекрасно обходились и без них. Мы можем обходиться без них и дальше. Дело в людях, Котт! Стоит жить ради тех бедняков-трудяг, которые своим потом и кровью покупают себе дома. Рабство является нарушением закона. ДМЛ нарушила закон, но мы хотим восстановить справедливость, и мы намерены коренным образом изменить практику предоставления жилищ. Вы слышите меня?
Они услышали ее и началась всеобщая свалка. Все семеро кричали одновременно, даже старик Райан. Кто-то вопил, что это идеализм чистой воды, кто-то бесконечно изрыгал ругательства. Мандин уговаривал выслушать Норму до конца.
Открылась дверь. На них с растерянным видом смотрел Мишел, проводник.
— Посетитель! — выпалил он и исчез.
— У, черт! — выругался Мандин в неожиданно наступившей тишине и направился к двери. — А, это ты!
Не скрывая раздражения, он глядел на Уильяма Чоута IV, который стоял на пороге.
— Привет, Вилли. Послушай, я сейчас ужасно занят.
Нижняя губа Вилли Чоута задрожала.
— Привет, старина, — угрюмо произнес он. — У меня… э… для тебя… э… послание.
— Потом, Вилли, пожалуйста. — Мандин сделал жест, как будто пытаясь отмахнуться от гостя.
Вилли был незыблем, как скала.
— Вот!
Он передал Мандину белый квадратный конверт. Мандин, едва сдерживаясь, раскрыл его и рассеяно глянул на небольшую белую карточку.
Потом посмотрел на нее более внимательно.
Затем он не мог отвести от нее взгляд, пока к нему не подскочил Котт и не вынул из рук листок бумаги. Едва разборчивые каракули гласили:
«Господа Грин и Чарльзуорт просят о встрече с мистером Мандином и мисс Нормой Лавин в любое удобное для них время».
Поездка была неблизкой.
Как только они сели в машину, Вилли с извиняющимся видом вынул журнал.
— Вилли, пожалуйста. Помнишь, как это было в школе?
Вилли, казалось, готов был расплакаться.
— Чарльз, дружище! Что я могу тебе рассказать?
— Ты можешь объяснить, что все это значит!
Вилли посмотрел на Мандина. Затем обвел взглядом все вокруг, посмотрел на Норму, на приборную панель машины. Было ясно, что он под этим подразумевает.
— Ну, скажи хотя бы, каким образом ты с ними связан! — взмолился Мандин.
— Чарльз, дружище! — на этот раз ответ, во всяком случае, был прямым. Он был в его кротком коровьем взгляде, в подрагивании губ. Вилли был тем, кем его назначили — мальчиком на побегушках, и, несомненно, ему было известно ненамного больше, чем Мандину. Поэтому Мандин отказался от дальнейших попыток, и Вилли уткнулся в свой журнал. Сам Мандин с мрачным видом глядел на развалины города, по которому они проезжали.
Все в этом здании источало старину. Мандин, Норма и Вилли вошли в кабину скрипучего лифта и стали медленно подниматься на пятидесятый этаж. Затем длинный коридор и еще один-лифт, еще меньший и еще более скрипучий.
Затем небольшая комнатка с твердой скамьей. Здесь Вилли их покинул.
— До скорого! — это все, что он сказал им напоследок.
Затем наступило ожидание. Прошел час, еще один, потом еще… Они терпеливо ждали.
Мандину внезапно послышался какой-то щелчок. Вошел невысокий тихий человек и проводил их в другую комнату.
В ней не было ни стульев, ни вешалки. Мандин держал пальто в руках и стоя смотрел в немигающие глаза человека, восседавшего за письменным столом. Это был худощавый брюнет с посеребренными сединой висками весьма внушительного вида. Он сидел, подперев ладонью подбородок. Глаза его внимательно следили за Мандином, грудь ритмически поднималась и опускалась. Во всем остальном он был совершенно неподвижен.
Мандин прочистил горло.
— Мистер… э… Грин? — спросил Мандин.
— Мы презираем вас, мистер Мандин, — голосом, лишенным каких-либо эмоций, произнес незнакомец. — К вашему сведению, мы намерены раздавить вас.
— Почему? — вскричал Мандин.
— Вы раскачиваете лодку, молодой человек, — произнес мужчина, сверля взглядом Мандина.
Мандин еще раз откашлялся.
— Послушайте, мистер Грин… я не ошибся, мистер Грин?
— Вы наш враг, Мандин!
— Погодите минутку! — Мандин сделал глубокий вдох. Пожалуйста, в глубине души он взмолился к своим железам, качающим адреналин. Спокойно, скомандовал он, пытаясь унять удары молота под черепом. — Я уверен, мы можем поладить, мистер… сэр, — сдержанно произнес он. — Ведь мы не жадные.
Мужчина не шевельнулся.
— Дай волю людям, подобным вам, и они уничтожат весь мир. Но мы не можем допустить этого.
Мандин в отчаянии обвел взглядом комнату. Этот человек был явно сумасшедшим.
— Послушайте! — Мандин решил бороться. — Вы позвали меня сюда только для того, чтобы оскорблять?
— Я позвал вас сюда, чтобы предостеречь. Вы подставляете свои пальцы под циркулярную пилу, Мандин! Пила отрежет их.
— Бред сумасшедшего, — тихо прошептала Норма.
— Черт бы вас побрал! — завопил Мандин и яростно швырнул свое пальто на пол, но это не принесло ему успокоения. — Если вы спятили с ума, так и скажите, и не задерживайте меня здесь! За всю свою жизнь я еще не слыхал подобного вздора…
Он запнулся на полуслове.
Мужчина больше не смотрел на него. Теперь все тот же немигающий взгляд был направлен на пол, где валялось пальто Мандина. Обращаясь к пальто, мужчина произнес:
— Мы привезли вас сюда, Мандин, чтобы своими собственными глазами удостовериться в вашем бесчестье. И мы теперь удостоверились в этом и смоем позор.
После этих слов он неожиданно пронзительно крикнул:
— Хи!
Мандин бросился к столу, перегнулся через него и взглянул туда, где должны были быть брюки скромного костюма этого человека.
Персонал Грина и Чарльзуорта обходился без брюк. Вместо брюк у персонала Грина и Чарльзуорта была бронзовая подставка, из которой уходил черный кабель и медная табличка, гласившая:
— «Неусыпный секретарь, фирма «Вестерн электрик», 115 вольт переменного тока».
— Хи! — издали пронзительный звук неподвижные губы прямо у уха Мандина. — Довольно, Мандин, вы слишком много себе позволяете. Похоже, вы были правы, миссис Грин.
Мандин отпрыгнул назад, словно ужаленный этими самыми 115 вольтами переменного тока. Растворились створки двух шкафов в стенах комнаты. Норма, едва не лишившись чувств, прижалась к Мандину.
Он не верил своим глазам.
Содержимым встроенных шкафов были Грин и Чарльзуорт. Грин, непостижимо древняя унылая старуха с вылезшими из черепа волосами. Чарльзуорт, такой же непостижимо древний старик без единого волоска на голове, похожий на гороховый стручок.