Из тех же неподвижных губ послышался другой голос:
— Мы можем убить его, мистер Чарльзуорт?
— Пожалуй, нет, миссис Грин, — ответил «неусыпный секретарь» первым голосом.
— Подождите минутку… — выдавил из себя Мандин и запнулся, не в силах сказать еще что-нибудь.
— Наверное, он совершит самоубийство, мистер Чарльзуорт, — грустно сказал женский голос. — Скажите ему, против кого он поднялся.
— Он понимает это, миссис Грин. Не так ли, Мандин?
Мандин кивнул. Он был заворожен взглядом неусыпного секретаря, который снова сверлил его глазами, видимо, привлеченный движением.
— Скажите ему! — взвизгнула миссис Грин. — Скажите ему об этой… девке! Скажите ему, что мы с ней сделаем!
— Дочь Зла, — механически произнес голос. — Она хочет отобрать у нас ДМЛ.
— О, нет! — встрепенувшись, как от удара током, вскричал Мандин. — Не у вас! Только у Арнольда и его шайки!
— Разве наши пальцы — это не мы? — спросил голос. — Разве наши руки и ноги — это не мы? Арнольд — это мы!
— А девка? — пропищал женский голос. — Девка, мистер Чарльзуорт?
— Накрашенная проститутка, — заметил мужской голос. — Она хочет освободить наших рабов, вот что она говорит. Говорит о мистере Линкольне.
— Мы остановили поезд, который вел мистер Линкольн! — прохрипел женский голос.
— Остановили, миссис Грин. И то же самое сделаем с нею.
— Неужели вы настолько стары? — удивился Мандин.
— Неужели мы так стары, миссис Грин? — спросил мужской голос.
— Именно так! — провизжал женский. — Скажите ему! Скажите ему об этой девке!
— Пожалуй, не сейчас, миссис Грин. Пожалуй, это надо будет сделать попозже. Когда мы сделаем их податливее. А теперь вам надо уходить, Мандин.
Мандин машинально поднял пальто и помог Норме твердо встать на ноги. Посмотрел на матовые стеклянные дверцы встроенных шкафов. Стеклянные гробы, внутри которых дрожащие трупы, и малейшее дуновение ветра могло бы…
— А ну-ка, попробуйте, Мандин! — вызывающе произнес мужской голос. — Мы хотим взглянуть, посмеете ли вы!
Мандин задумался и решил, что надо отказаться от подобных попыток.
— Очень плохо. Ты ничтожный червяк, Мандин. О, если бы ты только знал, как мы ненавидим тебя, Мандин! И знаешь, почему? Ты как-то сказал, что мы не всемогущие боги.
— Атеист проклятый! — прошипел голос миссис Грин.
22
— Все было не так уж плохо, — солгал Мандин, возвращаясь в кабинет Райана.
Райан воспользовался их отсутствием и нагрузился наркотиками, что называется, «до бровей».
— Подумать только, — мечтательно произнес он. — Сотни лет жизни. Вы знаете, что сказал Уэллс где-то в году 1940? «Ужасные нелепости входят в нашу жизнь». Что ни делаешь, ничего путного из этого не получается. К тому времени Грин и Чарльзуорт уже очень многого достигли. Знаете, как назвал Джонатан Свифт таких, как Грин и Чарльзуорт? Струльбругами. Только вот люди были против них. Гулливер рассказывал, что люди приняли такой закон, по которому Струльбруги лишались всех своих денег после того, как им перевалило за сотню. Подумать только! Сотни и сотни лет жизни, сотни и сотни…
Дон Лавин притронулся к его плечу, и он замолчал. Гарри Котт сделал характерный жест.
— Может выпьем? — предложил он тихо.
Мандин налил, стараясь не замечать слез, выступивших на глазах старика.
— Нам нужно начать организованное наступление, — произнес Нельсон, беспокойно бегая глазами из стороны в сторону. — Естественно, любые действия в соответствии с прежним курсом должны быть немедленно исключены.
В дверях появилась Норма. Мандин оставил ее на попечении медсестры, но она, очевидно, полностью пришла в себя.
— Уже все улажено? — спросила она печально.
— Похоже, достигнуто всеобщее согласие, — произнес Мандин. Его самого охватила какая-то чудовищная апатия. Грин и Чарльзуорт. Они подали голос и титаны пали ниц. Прожженные дельцы, каждый из которых был в несколько раз старше его и во много раз опытнее. С этим фактом нельзя было не считаться.
— Организованное наступление, — повторил Нельсон. — Ничего. Как-нибудь переживем свое поражение. В данных обстоятельствах…
— Вы хотите сложить оружие? — перебила его Норма.
Котт потер щеку.
— А есть другие предложения? — спросил он.
— Значит, вы все-таки сделали свой выбор. Ну, хорошо. Кто еще?
— Норма, ты в своем уме? — сдавленно выкрикнул Мандин.
— Не знаю! Может быть, и не в своем! Я скажу вам, что я думаю, а вы сами судите, спятила я или нет. Я считаю, что Грин и Чарльзуорт — это пара выживших из ума старцев. Не знаю, сто лет они прожили или тысячу. Но сейчас мне все равно! По-моему, нет причин, которые помешали бы жить очень долго, если есть уйма денег на соответствующее медицинское обслуживание. И я считаю, что у того, кто щедро платит докторам, есть уйма возможностей возместить убытки. Но мне, повторяю, все равно! Это не имеет сейчас особого значения. Главное в том, что они все-таки-люди. Пусть старые и дряхлые. Пусть они наполовину выжили из ума. По меньшей мере наполовину. Но они все же люди. А раз это так, то позвольте мне спросить вас — чего они добились?
— Денег! — улыбаясь, ответил Райан.
— Да, денег. Их у них уйма. Но, как уже подчеркнул Мандин, у нас их тоже не мало. Может быть, они и одолеют нас, но, ей-богу, они не в состоянии запугать нас. Я говорю только за себя — я не стану отрицать того, что они могут сделать со мной все, что им заблагорассудится, но им придется сделать это, прежде, чем я уступлю. Слышите!
— И я тоже! — быстро поддержал ее Мандин.
— Прощайте, — рассудительно произнес Котт.
Он встал, поклонился и направился к двери. Норма неожиданно затряслась всем телом и крикнула:
— Черт побери! — и опрометью кинулась мимо него к двери.
Через несколько минут она вернулась, держа в руках небольшую вазочку. Из ее горлышка свисали полуувядшие розы и веточки папоротника.
Норма выбросила на пол цветы и закричала прямо в горлышко вазы:
— Я нисколько не боюсь вас, Грин и Чарльзуорт! Дома-пузыри будут использованы именно так, как мечтал мой отец! И если вы будете этому препятствовать, то лучше сразу бросайтесь из окна небоскреба — вместе с моими так называемыми коллегами, которые отказываются сейчас меня поддержать!
Ваза завибрировала и рассыпалась на части прямо у нее в руках. Осколок стекла впился ей в щеку, показалась кровь. На ковре валялись крохотные металлические осколки и кристаллики. Они начали накаляться, на глазах испаряясь. Мандин затоптал ногой десяток крохотных огоньков на ковре. Одновременно с этим он услышал крики из других кабинетов.
Суматоха длилась минут десять. Взрывались самые неожиданные и неподходящие предметы — авторучка в пиджаке Котта, кондиционер в соседней комнате, пульт оконного поляризатора, корзина для бумаг рядом со столом Райана. Но, кроме истерики среди женщин, ничего существенного не произошло. Небольшие очаги пожара были погашены без особого труда.
Котт, поправляя сплавившуюся материю своего пиджака, крикнул Норме:
— Вот к чему приводят ваши сумасбродные прожекты, мисс! Вы что, надумали ликвидировать систему аренды жилья работающих по контракту? Вы что, думаете сделать из нас погонщиков рабов, да? Да вы просто низкая, подлая…
Он уже не соображал, что говорит. Мандин и Дон одновременно метнулись к нему. Мандин был ближе и удостоился чести нокаутировать Котта.
Нельсон помог подняться компаньону.
— Гарри, подумайте о своем давлении, — посоветовал он Котту. — Не беспокойтесь, мы одолеем этих подлецов.
Хаббл молча грыз ногти.
— Видите ли, я воспитан благоразумным молодым человеком, который дорожит своим капиталом. А у Грина и Чарльзуорта долларов больше, чем у любого из этих находящихся… Понимаете… ради Бога, только не смейтесь надо мной. Но я продолжаю борьбу до тех пор, пока хватит моих нервов.
Норма подбежала, обняла и поцеловала его.
— Эй, хватит… — начал было он и запнулся. До него дошло, что он не имеет ни малейшего права проявлять неожиданно охватившую его ярость. Два других финансиста, казалось, были шокированы.
— Предатель! — выкрикнул Нельсон. — Ну, что ж, давай! Мы уходим отсюда, вы все тут с ума посходили! Мне даже в голову не могло прийти, что…
— Предположим, — спокойно перебил его Райан, — вы выйдете из игры. Подумаем, что тогда у нас получится. Если вы хлопнете дверью, то вы чисты — во всяком случае, на бумаге. Но договор остается у нас на руках. Так что убирайтесь подобру-поздорову, пока мы не вызвали полицию.
— Побереги свое сердце, Гарри! — резко бросил Нельсон Котту, который хотел что-то возразить старому адвокату.
Они вышли из кабинета, и Большая Семерка уменьшилась до Большой Пятерки. Правда, Норвел Блай тут же агрессивно потребовал ввести его в дело. Он обвел взглядом мрачные лица и рассмеялся весело и задорно.
— Выше голову, господа! — крикнул он. — В Белли-Рэйв случаются вещи и похуже!
— У нас все еще впереди, — угрюмо заметил Мандин.
Норвел похлопал его по плечу.
— Точно, — кивнул он. — Именно так, Чарли. Это худшее, что может с нами случиться. А со мной и некоторыми другими, здесь находящимися, это уже произошло раньше. Так чего же нам бояться?