— Все будет путем, майор! — сказал он, как бы прося у него прощения за невольную улыбку.
Наконец он увидел и остальных. Они были в вестибюле административного корпуса. Белую «Ниву» и «Виллис» также загнали внутрь. Вокруг низкого столика, у «Виллиса» со снятым тентом, сидели четверо и играли в карты. Еще один, задрав ноги на приборную панель, устроился в «виллисе» и оттуда наблюдал за игроками. В стороне от стола прямо на полу вестибюля был разведен огонь.
К этому времени Дато залег под стеной корпуса напротив и внимательно следил за ними. Игроки за столом оживились и о чем-то заспорили. Тот, в «Виллисе», даже снял ноги с приборной панели и всем телом развернулся в сторону спорящих. В его движении, вернее, манере, как он это сделал, было что-то неуловимо женственное.
— Ну-ка, ну-ка, дайте полюбоваться на всех вас, ублюдки! — свирепо прошептал Дато. Он испытывал удовольствие, разговаривая сам с собой. Удовольствие, покой и облегчение.
Пока он насчитал шестерых. Один был у костра, четверо — за столом и еще один в машине. Тот, в машине, тоже заговорил, принимая участие в крикливой и беспорядочной перепалке, но его голоса в гуще спорящих не было слышно. Все шестеро выглядели какими-то нереальными при пляшущем свете костра и, очевидно, поэтому не внушали опасений. Сидящий у огня встал и пошел вверх по лестнице в глубине вестибюля. Внезапно остановился на середине, повернулся и что-то сказал, однако никто не обратил на него внимания. Из четверки, игравшей в карты за низеньким столом, больше всех ерзал, дергался и излишне азартно хлопал картами тот, что сидел спиной к Дато, он же заполнял игровую таблицу. Рядом с ним устроился бородатый в жилете из-под магазинов. На одной руке, очевидно обожженной, у него была перчатка. За столом он сидел боком, пододвинув раскоряченные ноги к огню. При неверном свете костра Дато показалось, что у него светлые волосы. Его скорее можно было назвать небритым, чем бородатым. Шляпа на его голове выглядела странно и комично. Во время разговора он кокетливо жестикулировал рукой в перчатке, как будто гордился раненой рукой; так некоторые недоумки хвастаются боевыми шрамами. Спиной к огню сидел человек с вислыми плечами, в кожаном жилете с шерстяной оторочкой. Раздав карты, мужчина в жилете встал, подошел к огню и прикурил от уголька. Он был высок, длиннорук и выглядел моложе всех присутствующих. Четвертый игрок, с пулеметом на коленях, сидел спиной к машине.
Тут показался еще один. Появился из того здания, откуда двое боевиков вынесли крашеную дверь. Шел медленно, пересекая площадь грузной, по-крестьянски уверенной походкой, с каким-то особым удовольствием шаркая подкованными каблуками по асфальту. На нем была кожаная, до колен, куртка, на голове вязаная шапка. Он тащил на плечах оконные рамы. Войдя в вестибюль, бросил у костра и, отряхнув кожанку, направился к столу.
Он сделал всего несколько шагов, когда на лестнице появилась еще одна довольно странная личность с седыми космами и длинной бородой, разодетая с нарочитой казацкой пышностью и атаманским обликом напоминающая персонажи из фильмов о казаках. Это и был казак — в широченных галифе, заправленных в лакированные сапоги. Надетый сверху то ли китель, то ли френч перетягивала кожаная портупея с кобурой на боку. Догадаться, что перед ним казак, для Дато не составило труда: у Кобы, из фильмов и из собственного опыта он научился узнавать представителей многонациональной армии «победителей». Свой интерес (по обыкновению, ерничая) Коба объяснял тем, что таким способом успокаивает себе нервы, дабы не беситься при виде разнообразных нарядов, носов и физиономий и не нажимать, не раздумывая, на спуск.
Дато предположил, что в постройке, из которой боевики выносили двери и оконные рамы для поддержания огня, содержался угнанный из окрестных деревень скот. Наибольшей популярностью у «победителей» почему-то пользовались козы. Здешнее поголовье не выдержало такого спроса, и раздобыть козу стало довольно сложно. Боевики умело резали коз, сдирали шкуру и жарили не над огнем, а на углях, а вино пили прямо из ведер. Подвешивали на дереве ведро с вином и пили, креня его руками. Это была мода, введенная «победителями». При виде ее у Кобы от бешенства сердце готово было лопнуть.