От кромки бассейна раба отделяло шагов пять, не больше. Раб сделал два мощных гребка, перекрывших половину этого расстояния (опасения Орбелии оказались напрасны — он был неплохим пловцом), но тут вода вокруг него забурлила и окрасилась кровью. И Орбелия увидела, как вокруг раба закрутились, змееобразно извиваясь, рыбьи тела: то были хищные мурены. Своими острыми зубами мурены принялись кромсать живую плоть, и раб кричал, захлебываясь, и захлебнулся…
Орбелия потеряла сознание. Она не слышала ни едких реплик гостей Долабелла в свой адрес, ни насмешек, обращенных к Пизону: Пизону говорили, что раз его жена так расчувствовалась, то не иначе как она состояла в любовной связи с этим рабом. У Пизона были светлые волосы, а раб был черноволосым, и Пизону советовали поискать черные волосы на ее лобке…
Орбелия пришла в себя по пути домой. Ее, полулежавшую, несли на носилках рабы, а рядом с ней сидел Гней Пизон. На одном из поворотов полог носилок слегка отогнулся, и Орбелия увидела Марка, своего брата. Ее пронесли совсем рядом от него… Неуверенная, наяву ли это, она все же поманила его рукой. На большее у нее не хватило сил.
Дома Гней Пизон сказал ей:
«Как же это ты так, дорогая? Не следует огорчаться из-за каких-то рабов, это просто смешно. Не будешь же ты горевать о курице и ругать повара, который зарезал ее, чтобы приготовить для тебя прекрасное жаркое!»
«Но это было бессмысленное убийство!» — возразила она, возмущенная той легкостью, с которой убили раба.
«А вот и нет: многие получили удовольствие, глядя, как забавно он барахтался в воде. Что же касается тебя… Я не зря начал с курицы и повара. Помнишь паштет из молок мурен, который так хорошо умеют готовить мои повара? Что‚ слюнки потекли? Так вот: мой управляющий покупает мурен у Долабелла…»
Орбелию стошнило. Пизон принялся хохотать, глядя на ее удрученный вид.
«Поклянись, что никогда не будешь бить рабов», — услышала вдруг Орбелия свой голос. Просто удивительно, как она сумела тогда совладать с собой.
Резко оборвав смех, Пизон, не говоря ни слова, вышел.
А ночью началось… Пизон, как всегда, действовал решительно. Он взял ее, и она заплакала: она поняла, что никогда не будет близка Пизону душой. Пизона слезы разозлили. Он приказал ей замолчать — она зарыдала сильнее… Грязно ругаясь, Пизон удалился на свою половину.
Утром Орбелии показалось, что Пизон ищет с ней примирения: в ее присутствии он отменил уже назначенную двоим рабам порку. Этим, однако же, Пизон и ограничился. Два последующие дня он был сух с ней, две последующие ночи он не трогал ее, а потом в доме Пизона появился Марк.
Пизон встретил Марка возмутительно, и не менее возмутительно проводил. Ей стало ясно: с Пизоном ей не жить. Но правильно ли она сделала, что не рассказала Марку все и не попросила его забрать ее с собой?
Орбелия вспомнила, с каким зверским выражением лица Пизон избивал раба. А что, если он, попроси она Марка о помощи, так же набросился бы и на Марка? От него ведь можно ожидать чего угодно. Конечно, в одиночку он с Марком не справился бы, но в доме около трехсот рабов…
Дверь скрипнула. Орбелия испуганно оглянулась.
— Готов поспорить на сестерций — ты не рада мне, милая Орбелия, — угрожающе произнес Пизон, входя. — И почему? Ну уж, разумеется, не из-за дрянного раба: просто ты не любишь меня, вот и все…
Орбелия заплакала:
— Отпусти меня к брату, Гней… Подумай, ведь тебе не нужна жена, тебе нужна наложница…
Лицо Пизона болезненно дернулось. Обхватив свой лоб рукой, он воскликнул:
— Ну почему, почему ты никак не полюбишь меня? Разве я тебе отказываю в чем-либо? Говори, что тебе надо: платья, драгоценности, — все будет… Или, может, я неловок в постели?
— Нет, не это… — пролепетала Орбелия. — Просто когда ты кого-то бьешь, ты делаешь больно мне… Отпусти меня, прошу тебя!
— Но я учу только рабов — рабов, и никого больше. И как же мне их не учить? Но… если ты хочешь… пожалуй, я могу поклясться тебе, что сам не буду трогать рабов… На рабов рабы найдутся…
Глаза Орбелии высохли.
— Если любишь, отпусти меня, Гней, — тихо попросила она.
Гней Пизон побагровел и застонал, и стон его закончился звериным рыком. Орбелия в страхе отшатнулась.
— Ну уж нет… Знай: если ты не полюбишь меня, то не любить тебе никого! Ты досталась мне по воле богов, и я не стану их гневить, разрывая наш союз. Скорее я убью и тебя, и себя… Ты будешь моя или ничья — запомни!
Прерывисто дыша, Пизон подскочил к Орбелии, опрокинул ее на ложе и одним движением разорвал прикрывавший ее виссон.