— Тогда ты сейчас своими зубами попробуешь растянуть мои путы на руках.
— Я? — удивился Спор.
— Именно ты. И не болтай попусту, а действуй, если хочешь чтобы деньги за меня заплатили тебе, а не этому Пирсу.
— Ох, не понимаю я тебя, пират. Странный ты человек.
— Не болтай, а действуй!
Спор согнулся и впился зубами в веревки на руках дакийца…..
Они выплыли с другой стороны обрыва и спрятались между валунами. Вдали виднелись отблески большого костра.
— Вон там вся банда, — Спор указал рукой на компанию на берегу. — И они страшно удивятся, когда увидят, что клетка опустела, и птички вырвались на свободу.
— Пират ловко убрал твоих охранников, — проговорил раб. — Они даже пикнуть не успели. Но когда люди Пирса обнаружат трупы, то их ярости не будет придела. Одно дело сбежать просто так, а иное отправить в Аид троих людей.
— Тебе их жалко? — Спор посмотрел на раба.
— Нет, конечно. Мне жалко нас с тобой, когда люди Пирса нас найдут. Говорил я тебе, что не стоит нам больше никогда соваться на Капри.
— Тихо. Помолчите, — прервал их спор Децебал. — Вон там вдали я вижу три лодки. Посмотрите.
— Точно! И среди них есть наша!
— Нужно захватить её и бежать отсюда.
— Тебе легко говорить, варвар. А ты подумал, как это сделать? Лодки слишком близко стоят к бандитам.
— А если подойти со стороны моря? Проплывем немного, выйдем на берег, захватим лодку и…
— Не продолжай, — прервал дака Спор. — На такую операцию у нас не хватит времени. Ты молод и быстр. Но мой раб хромой и ему не успеть. А я не хочу его терять. Привык.
— Но тогда что ты предлагаешь? Добираться вплавь до берега? На это у нас не хватит сил. Слишком далеко.
— А если мы пойдем не скрываясь? — снова предложил Децебал.
— Что значит не скрываясь? — спросили его два старика в один голос.
— Дождемся когда наступит ночь и пойдем по берегу в открытую. Они не обратят сразу на нас никакого внимания. Смотрите, как сами они шатаются из стороны в сторону. Часовые не обращают на эти предвидения никакого внимания.
— Это так, но если нас обнаружат?
— Все может быть. Вот и проверим судьбу! Кому суждено сегодня умереть, то и так умрет, а кому не суждено, то выживет. Предсказатель же говорил вам о большом барыше? Его вы получите, когда мы придем в Помпеи.
— Этот план слишком рискован, — возразил Спор.
— А я бы его принял, — раб был на стороне Децебала. — Лучшего все равно ничего не придумаем. А утром эти негодяи обнаружат наш побег.
Они решили действовать. Когда ночь вступила в свои права, беглецы прижимаясь к земле подобрались к лагерю. Затем они все поднялись и медленно пошли к лодкам.
— Главное идти и не суетиться. Мы спокойны, а значит для них свои, — прошептал Децебал.
— Похоже, они все пьяны, — прошептал Спор.
— И что? — не понял Децебал. — Все равно их слишком много.
Когда они проходили в нескольких метрах от костра, и их окликнул какой-то разбойник:
— Эй! Не желаешь ли выпить!
— Нет, позже! — буркнул Децебал.
— Не желаешь? Ну и ладно.
Во время этого краткого диалога спины Спора и раба покрылись холодным потом. Стоило хоть кому-то в этот момент их узнать и все бандиты возьмутся за оружие. Но их волнения были напрасными. Больше их никто не останавливал и они спокойно подошли к лодке.
Но в ней находилось двое — коренастый крепкий мужчина и женщина с крашенными волосами. Таких называли в Риме "Flava coma"* (*Flava coma — белокурая (от лат.). Так называли гулящих женщин).
Подняв голову, мужчина тупо смотрел на троих незнакомцев. Женщина стала смеяться.
— Что тебе нужно? — спросил мужчина. — Девка пока занята. Но она обслужит и тебя и других.
Женщина снова захохотала.
Децебал повернулся к Спору и тихо прошептал:
— Придется взять другую лодку.
— Ты сошел с ума. Моя лодка много лучше.
— Но ты же видишь, что там парочка занимается любовью. Если я попробую их выкинуть, то начнется шум. И тогда нам никак не уйти.
— Спор, не дури. Пусть пропадает лодка, чем наши жизни. Вон та вторая ничуть не хуже хоть и поменьше.
— Ладно. Берем вторую.
Децебал и Спор взялись за лодку быстро столкнули её в воду. Гладиатор запрыгнул внутрь и тоже самое сделал Спор. Затем они вместе втащили туда раба.
— За весла! Быстро!
Они быстро схватили весла и опустили их в воду. И никто не обратил на них никакого внимания….
Акциан заплатил Спору за своего раба три тысячи сестерциев. Ныряльщик пересчитал деньги три раза и ссыпал из во вместительный кожаный потертый кошель, в котором раньше никогда не бывало суммы большей чем 20–30 оболов. Он был вне себя от счастья и повалился в ноги щедрому господину.