Пантера даже не сделала попытку вырваться, нет сил.
Ванесса трижды приложила свою ногу к губам строптивой. - Вот теперь ты не Пантера и не строптивая. - Ванесса встала и с легким сожалением смотрела на Пантеру сверху вниз. - Я думала, что ты станешь сопротивляться, извиваться, проклинать нас.
Но ты покорно поцеловала мою ногу.
Ты жалкая рабыня, трусливая и без гордости.
Никакая ты не строптивая.
Завтра утром все узнают, как ты целовала нам ноги.
Опозоренные рабыни в гладиаторах становятся всеми презираемыми, неприкасаемыми.
До вас прикоснуться противно. - Ванесса кивнула Дриаде и Идофее.
Гладиатрикс с удовольствием ударили ногами по губам Пантеры.
Наверно, они считали эти удары поцелуями строптивой.
Ритуал закончился, и в это время к клетке подошла Ифигения, словно знала о том, что здесь происходит, но ждала финала.
- Кто разрешил вам выйти из своей клети и издеваться над строптивой? - в голосе тренера школы гладиаторов нет осуждения.
- Она уже не строптивая, - Идофея пучком соломы вытерла сандалию. - Она грязная унизившаяся рабыня.
Пантера целовала нам ноги и не сопротивлялась.
Так боялась за свою жизнь, что с радостью приняла унижение.
- Это так? - на этот раз Ифигения не назвала Пантеру строптивой.
- Да, это так, - Пантера ответила спокойно. - Я не бесилась, потому что бесполезно.
Я не целовала ноги несчастных гладиатрикс, а копыта животных били меня по губам.
Гладиатрикс превратились в скотов.
Нет, не в скотов, - Пантера покачала головой.
Она с трудом присела на соломе. - Унижать униженного могут только люди. - Глаза пантеры не загорелись. - Я не обижаюсь на вас, Ванесса, Дриада и Идофея.
Нельзя обижаться на трупы.
Свои губы я умою вашей кровью. - Пантера в последний момент увернулась от удара ногой в лицо.
Последние слова разозлили Ванессу и рассмешили одновременно.
- Не порти товар, - Ифигения оттолкнула Ванессу от строптивой. - Идите по своим камерам.
Завтра отработаете за то, что вышли без разрешения.
"За то, что издевались надо мной их не накажут, - Пантера по стеночке встала. - И не издевались, а развлекались.
Несчастные они, несчастные".
- Пойдем, тебя приготовят на ночь с Ахиллом, - Ифигения упорно не произносила теперь "Пантера".
Она вышла, уверенная, что строптивая последует за ней.
Под сводами казармы разносились радостные голоса Ванессы и ее подруг:
- Строптивая больше не строптивая.
Она унизилась, целовала нам ноги!
- Целовала им ноги! - эхом отзывались рабыни из клеток.
Хоть какое развлечение для гладиатрикс на скучный вечер.
Под струей воды две девушки тщательно вымыли Пантеру, смыли кровь с ее губ.
Растерли просвечивающееся тело благоухающим маслом.
Затем Пантера облачилась в полупрозрачную тунику.
По волосам рабыни пустили золотой ободок, на ногах блестели серебряными пряжками изящные сандалии.
- Это не твое, вернешь все утром, - рабыня пояснила, словно Пантера сама это не понимала, что ей не оставят ни золотой ободок, ни одежду.
Пантера удивилась, когда ей поднесли закрытые носилки.
Четыре рослых раба в дорогих одеждах должны были отнести к Ахиллу.
- Не ради тебя, а из уважения к Ахиллу, - снова пояснили Пантере. - К Ахиллу дамы пешком не ходят.
Строптивая легко присела в носилках, задвинула шелковую занавеску.
Ифигения покачала головой:
"Она только что целовала ноги рабыням, унижалась, а теперь ведет себя, как жена сенатора.
Ничто ее не берет, строптивость остается.
Посмотрим, как она проживет завтрашний день.
Гладиатрикс беспощадны к тем, кто унижено целовал ноги.
С традицией не поспоришь". - Ифигения сделала свою часть дела - отправила рабыню к Ахиллу, проследила, чтобы она оказалась в паланкине, а дальше - не ее забота до утра.
Обратно принесут или приведут строптивую слуги Ахилла.
Дом сенатора Ахилла не впечатлил строптивую, по крайней мере, так казалось рабам со стороны.
Пантера под присмотром двух рабынь прошла в широкий зал.