Я оглядела комнату в поисках своих вещей. Помниться, Роше говорил, что, мол, они уже доставлены на корабль. Ну и где?
Мой взгляд достиг чехла с гитарой. Рядом скромно ютилась дорожная сумка. Да, не густо. Если мы потеряли дом в Вызиме, то, скорее всего, большая часть моего шмотья кануло в небытие. В лучшем случае — на аукционы или распродажу, дабы возместить урон, нанесённый государству. В худшем — на помойку. Интересно, что сделают люди, которые обнаружат случайно оставленный мною калькулятор? Решат, что это чародейское устройство или счетная машина дьявола? Если до них вообще дойдет, что на нем можно считать.
Я подошла к своей любимой старушке, которую звали акустическая гитара Mustang MFG11 °C, с тонким корпусом. Ей было уже больше трех лет, и она оказалась одной из немногих вещей, которые мне разрешили взять с Земли. Играя на ней, я чувствовала умиротворение. Она была частью того мира, что я оставила позади, и именно это делало ее еще более ценной, чем все сокровища мира этого. Немного потрепанная, но такая родная. Гитара досталась мне в подарок от отца за успешное окончание школы. Я провела рукой по чехлу, и где-то внутри него, я уверена, струны отозвались тихим ласковым звоном.
— Хочешь сыграть? — Трисс улыбалась.
— Может быть, но позже. Сейчас я бы с радостью перекусила чего-нибудь.
— Тогда чего мы ждем? — весело подпрыгнула чародейка и повела к выходу.
Мы летящими походками выбрались на палубу. Геральт действительно мерялся силой — у него были бои по армреслингу. Судя по всему, Геральт побеждал, однако большая часть команды искренне болела за своего сослуживца. Мужик, с которым боролся ведьмак, был огромным, с большими накачанными плечами, так что оставалось только диву даваться, как это Геральт, который на его фоне выглядел дистрофиком, умудрялся его всухую валить.
Светило небесное светило, как сказал бы мой друг-поэт Лютик, день не предвещал никаких печалей и бед. Весело пели птицы, своими трелями творя успокаивающую мелодию, за бортом плескалась чистая вода. Дул теплый, летний ветерок, принося с собой злую, крайне кусачую мошкару — то единственное, что омрачало пребывание на корабле. Кстати говоря, вся команда разделяла безмятежную умиротворенность — никто ничего не делал, не считая соревновавшихся. В основном народ вылез на свежий воздух и грел свои кости в нежных лучах солнца. Кто-то тихо читал книгу, кто-то что-то напевал, кто просто прикорнул на ящиках и видел сны.
— Вот и ты наконец, — за моей спиной возник главный начальник всего этого тихого безобразия, выводя меня из поэтически-меланхолического настроения. — Долго же ты спишь.
Я фыркнула:
— Я бы и дальше спала, вплоть до самого Флотзама. Только вот кто-то отправил Трисс будить меня, — и тут я сделала обвиняющее выражение лица и развела руками, типа: «ты виноват, ты и корми!», — Где моя еда?
— Я же говорил, что ты первым делом захочешь жрать, — улыбаясь, ответил Роше. — А судя по твоей фигуре, ты очень большой любитель поесть.
Глаза мои округлились. Трисс предпочла отбежать к Геральту, предчувствуя опасность. Мне кажется, что птицы прекратили петь, а рыбки — плескаться. Даже мошкара на мгновение повисла в воздухе, предчувствуя злой рок, нависший над наглецом. Природа затихла в ожидании волны негодования.
Я набрала побольше воздуха в грудь, чтобы громко и четко объяснить этой сволочи: фигура — только мое персональное дело и если что-то кого-то не устраивает, то он может гордо удалиться, дабы я не мозолила глаза своими прекрасными формами богини эпохи ренессанса (да-да, тогда полненькие были в моде). Однако, когда фраза была составлена, я заметила — Роше улыбается и ждет бурной реакции. Шквал непечатной брани вперемешку с аргументами в пользу красоты толстых замер на кончике языка, так и не сорвавшись.
Не позволю насмехаться, но и думать, что знаешь меня, как облупленную тоже. Не на ту напал, Роше. Я тут же сменила стратегию, попытавшись побольнее уколоть его за слепое следование их современной убогой моде:
— Лучше быть толстой и с большим мягким пузиком, чем кое-как намотанную портянку на голове носить. Ты ее там сушишь, что ли? — и, как учитель, поправив очки на носу, я пошла следом за Трисс. В случае чего стратегически прикроюсь могучей спиной ведьмака и заклятием чародейки. Тогда меня точно никто за борт не выкинет.
Секунду была тишина, настолько ощутимая, что я слышала, как бьётся сердце у пролетавшей мимо мухи. Потом корабль взорвался театральным хохотом. Я не могла видеть лицо Роше, так как стояла к нему спиной, однако даже до меня долетела волна раздражения. Командир Синих Полосок не ожидал, что я наеду на него в ответ, поэтому со злостью бросил:
— Это называется «Шаперон», необразованная женщина, — поучительно-пренебрежительный голос командира Синих Полосок совсем не понравился. — Если ты настолько невежественна, чтобы этого не знать…
— Какое только оправдание не придумают люди, чтобы продолжать сушить портянки на своей голове, — я драматично вздохнула и, нарочито переигрывая, развела руками, вставая в позу: «Щито поделать-то теперь?». И пока противник не успел опомниться, нырнула за баррикаду, именующую себя Геральтом. Спорить со мной и группой поддержки, которая всем своим видом показывала, что темериец сам виноват, Роше не стал. Только состроил гримасу презрения и отвернулся.
Через час, наевшись, наша честная компания в лице: 1.Чародейки Трисс Меригольд, так же известной как Четырнадцатая с холма; 2.Ведьмака Геральта из Ривии, которого все кругом звали Белый Волк или Блавикенский мясник, 3. Аники Эмергейс, которая более ничем не известна в принципе, сидела и откровенно скучала. Каждый из нас напряженно думал, чем заняться. Карт у нас с собой не было, костей тоже как-то никто не удосужился взять. Спрашивать у команды не хотелось — после нашей перепалки с их командиром, Роше конкретно взбесился и отправил всех работать. Того, кого капитан застанет за бездельем, цитирую: «Заставлю пересчитать всех рыб реки Понтар и провести их строгий учет в алфавитном порядке!», после чего психанул, хлопнул дверью в свою каюту так, что весь корабль вздрогнул, и сел за какие-то отчеты. Последнее мы узнали от Бьянки. Девушка носила ему чай, на всякий случай узнавая, чем он там занимается и какая погода стоит в капитанской каюте.
Было настолько скучно, что я уже минут двадцать следила за мухой, которую отгонял от себя Геральт. Муха обладала завидным упрямством, продолжая вновь и вновь находить новые места посадки на ведьмаке. В конце концов, приятелю это надоело, и он поймал её в одно движение, а потом раздавил в могучей лапище. Остатки безвременно скончавшейся мухи полетели в последний полет на корм рыбкам.
Солнце только-только начинало клониться к закату. До ужина было еще далеко.
Было скучно.
— Ани, — лениво позвала меня Трисс.
— Ммм?
— У тебя же гитара здесь?