— Угу.
— Тогда спой, что ли.
Я протестующе замычала. За гитарой надо было тащиться в каюту, а это вставать, двигаться и, может быть, столкнуться с Роше… нет, сейчас мне было крайне лень даже языком ворочать и дышать, а они тут говорят заняться чем-то более сложным.
— Ани.
— Ммм?
— Ну пожалуйста, — Трисс сделала щенячьи глазки, умоляя. Я вздохнула и сдалась, вставая. Через пару минут села на свое место, прижимая к себе свою расчехленную старушку-красавицу.
У меня всегда были проблемы с местной музыкой. Попсу им не споешь — слишком много непонятных слов и примитивный ритм даже для средневековья. Так сказал сам маэстро Лютик, послушав один раз парочку отечественных хитов. Шансон я не любила, как следствие, не знала, поэтому отбросила и его. Реп читать — это тоже как-то не по моей части, а горланить рок… боюсь, не готовы местные на такие адовы ритмы, пусть вперемешку с текстом полным любви и обожания всего на свете.
Кроме того, существовал еще и языковой барьер. Я могла спеть на английском, русском, немного на японском, но на местных языках я знала чуть более, чем одну песню. В свое время, хоть как-то изучив их лингвистику и обретя способность строить полноценные фразы, я занялась переводом отечественных песен, которые мне нравились, на лад аборигенов. Тогда Лютик и вылез со своей критикой, убив во мне весь энтузиазм. Как следствие — мало песен, которые я перевела, и, соответственно, могла бы петь так, чтобы окружающие понимали суть. Правда, когда я пыталась не фальшивить на своем родном, меня тоже никто особо не останавливал и не запрещал, но не стоило забывать — мы на корабле, полном солдат, которые даже не догадываются о существовании России и «великого-могучего» языка славян.
Заметив, что я маюсь в подборе песни, Трисс предложила мне спеть «Дорогу Сна» Мельницы. Пальцы привычно задвигались, задевая струны и издавая знакомые ритмичные звуки. Гитара отзывалась на голос и движения, не подводя, а наоборот скрашивая песню. Каждая нота, вылетающая из-под пальцев, каждый аккорд создавали приятную, легкую музыку, вторящую звучанию голоса.
Из складок бытия появилась Бьянка и еще какой-то парень, принесли вино. Через пару минут подошли ещё трое, предлагая закусить. Потом ещё и ещё — люди приходили и оставались с нами, создавая вполне праздничную толпу беспечных, пусть и на время, но вполне приятных людей. Новые знакомые тоже отрывались, устав от траура и угрюмости их командира, танцевали и играли. К вечеру уже пьянствовал весь корабль, исключая Роше. Пили вино и пиво, пели невпопад:
«…где-то бродят твои сныы-ы-ы, короле-е-евнааа?
Далеко ли до весны-ы-ы травам древни-им-м?..»
И веселились.
Кто-то приволок карты и та часть, что не подпевала, играла в местного подкидного дурака на желание. Трисс танцевала с каким-то мужиком, который воспользовался моментом, пока внимание Геральта было переключено на так недостающих козырей, и по-тихому лапал попку чародейки. Та, в ответ, зазывно хохотала, но большего позволять была не намерена. Я изображала средневекового ди-джея — играя только то, что взбредет в мою дурную голову. Захотела — сыграла веселую жизнерадостную мелодию, полную позитива, добра, и заводила толпу. Захотела — устроила медленные танцы. Разумеется, в силу тотальной нехватки женщин на корабле, первые пользовались бОльшей популярностью, чем вальс, но в момент, когда музыка становилась нежной и тихой, Бьянка и Трисс не имели отбоя от жаждущих потанцевать.
Солнце уже спряталось за линию горизонта, а наш корабль все больше напоминал яхту олигарха века двенадцатого — повсюду пьяные, танцующие, подпевающие люди, вполне довольные жизнью. Пати хард, епта. Эй, официант, мохито мне! Накидай в спирт укропа и мяты, не порти вдохновение! И да, это не водка, а этиловый фреш!
Мне выделили почетное место, соорудив пару этажей крепких ящиков — эдакий пьедестал, откуда музыку было бы всем слышно, но при этом я могла бы общаться с остальными. И даже при условии, что мне было лучше всех видно наш недоночной клуб, я все равно пропустила появление Роше. Тот без особых церемоний потеснил меня на постаменте и присел рядом, зыркая исподлобья своими темными глазами-лазерами.
— Что вы тут устроили? — злобно спросил он.
— Вечеринку, — просто ответила я. Если он хочет испортить настроение, то это он зря затеял. Я вполне спокойна и не горю желанием с кем-нибудь ссориться. Просто тихо мирно отдыхаем, пьем, курим и никому не мешаем.
— Вы хоть понимаете, куда мы плывем? Нас теперь в темноте не то, что эльфы, даже тролли с лёгкостью найдут.
— Слушай, не бузи, — алкоголь уже порядком ударил в дурную голову и я решила его осадить, — знаешь, у нас говорят: «Не можешь предотвратить пьянку? Тогда возглавь ее!». Вот тут тоже самое… Ик… Расслабься и отдыхай, дружок, — вот на этом моменте, наверное, и отключилось мое повышенное чувство самосохранения. Я не заметила, как капитан этой посудины сначала багровеет, потом зеленеет, а затем, устав менять цвета, решил остановиться на благородном пурпурном. — Вон сходи в карты поиграй, или потанцуй. А может пригласишь Бьянку?.. Ик… я вам что-нибудь романтичное подберу.
Видимо это было чем-то вроде последней капли — Вернон Роше всерьез разозлился. Спрыгнув с импровизированной сцены, он больно дернул меня за ногу, и я кубарем слетела вниз. Гитару, к сожалению, я не удержала — она ударилась об пол, и, жалуясь на судьбу, зазвенела струнами. Я матерясь сразу на всеобщем и родном, стала пытаться подняться, но координация сыграла злую шутку — я даже не смогла нормально встать и снова развалилась, обнимая пол. Роше смотрел на сию клоунаду с нескрываемым раздражением. Думаю, он считает меня полной дурой.
— Не зачем так злиться, Бьянка…- попыталась оправдаться я, глядя в пол, но в ответ глава Синих Полосок бешено засопел. Втягивая ноздрями воздух со скоростью приличной черной дыры и с шумом выпуская его обратно, он походил на очень озлобленного грайвера, который сейчас, кажется, сделает себе свеженького трупа на обед.
Все повернули головы в нашу сторону. Я все еще находилась на досках, а надо мной возвышался Роше, яростный, как тысяча быков рядом с одной единственной красной тряпкой. Зазвенел колокольчик, который обычно предупреждает об опасности. Причем не просто зазвенел — заверещал, как пожарная тревога.
Лучшим выходом для того, чтобы уйти от возмездия за «непонятное то, что разозлило Роше», было, конечно, падение в обморок. Но мой организм не любил обмороки. Он считал, что это не возвышено, не достойно его благородной обладательницы и он выше этого. А вот чихать он любил, что немедленно и воплотил в жизнь. Боязливый чих эхом раздался в ночной тишине.
— Что-то случилось, Роше? — из толпы выскочил Геральт, спешащий на помощь. Вот он, рыцарь, который сквозь тьму пройдет, но спасет от ужасного дракона! Ой, что-то меня не туда понесло, извините.
— Она случилась, — глава Синих Полосок указал на меня. — Не умеет держать язык за зубами.
-Роше, не порти праздник, — попыталась заступиться за меня Трисс.
Я хлопала глазами в полнейшем недоумении. Что могло его так разозлить? Что я такого сказала? Может ему не понравился намек на Бьянку? Так это и дураку видно, что он ей мягко говоря, очень уж сильно нравится. Я, конечно, не знаю, какие у них там отношения, и это не мое дело, но не стоит же мне гитару из-за этого ломать! Защитник чести дамы от самого себя! Роше тем временем отступил. То ли передумал меня убивать, то ли решил отомстить позже. Он отшатнулся и пошел в сторону самых пьяных — очевидно, искал где бы найти что-нибудь, что можно было бы принять на грудь, утихомирить пыл и достичь просветления.
Ведьмак поставил меня в вертикальное положение и поднял с пола гитару. Всучил её в руки, заглядывая при этом в раскрасневшееся лицо. Он определенно недоумевал, как и все окружающие — что происходит, что я могла такого сказать. Я молча забрала гитару и погладила ее. Досталось старушке сегодня.
Кто-то из толпы пробасил: «А не спеть ли нам песню про битву под Бренной?». Я улыбнулась, залезла на свой насест и затянула веселую мелодию… Вечер определенно возвращался к позитивному состоянию, каким и должен был быть.
====== Глава 4. Самый обычный выродок. ======