- Я не храплю! – возмутилась я.
- Я же говорю – сопишь, – ответил эльф. – При том, очень мило. Как ребенок маленький. Тогда то мы с ведьмаком и расслабились, стали думать, что делать дальше.
- И что надумали? – поинтересовалась я, вытирая лицо полотенцем.
- Пока только заявиться на совет, – проговорил Йорвет. – Нужно заставить Саскию превратится в дракона и исцелить ее.
- Значит вы достали стилет? – я радостно выбежала из-за ширмы и кинулась к сумке в поисках расчески. – А что с Филиппой?
- Ушла. Обратилась в сову и улетела, – Йорвет изобразил рукой одной крыло, которое поднималось вверх, к потолку. Очень комично, если бы лицо не было таким серьезным. Один его глаз выражал целую бурю эмоций – от злости, до сожаления, что все-таки он не придушил эту певчую (ну, не очень певчую, но все ж) птичку.
Расчесывая волосы, я села рядом с ним на диван. Пока мы одни – пожалуй, стоит устроить маленький кружок «Философия бытия» и поведать эльфу обо всем. С другой стороны, я все еще сомневалась, стоит ли этой белки шкурка выделки. Это очень непростой разговор, и мало ли как эльф, со своим буйным характером, отреагирует на те или иные повороты незамысловатого сюжета. Вдруг все закончится именно из-за того, что лидер скоя’таэлей выйдет из себя и прирежет меня на месте. Йорвет чувствовал, что я морально готовлюсь к чему-то серьезному, но в силу своей нетерпеливости, первым задал вопрос:
- О чем говорила ведьма, когда намекала на твою… смерть?
- У тебя оружие при себе? – ответно задала я вопрос, оглядывая его. Он кивнул. – Отложи его настолько далеко, чтобы в случае чего у меня был шанс убежать, – эльф скривился, показывая, что я сморозила очередную глупость и даже не пошевелился. – Не хочешь? Ладно. Я не знаю, с чего начать.
- Начни с самого начала, – посоветовал Йорвет с сочувствием. Так обычно жалеют человека, который собирается исповедоваться священнику в убийстве и расчленении трупа. Я отложила расческу, набрала в грудь побольше воздуха, и начала:
– Помнишь, я рассказывала тебе, что в замке, – я пошевелила медальоном, который теперь стал вновь серебряным. – Так вот, часть души, которую оторвали, выпивает меня, забирая жизненные силы. И это влияет на мое здоровье. Чем дольше душа разделена, тем хуже.
- Почему ты сразу не сказала об этом? – резко вскидывая единственную бровь, вставил эльф.
- Я и не знала, мне Локи сказал. Недавно, – я вздохнула, и подвигала шеей из сторону в сторону. Вспомнив о второй чашке чая, я потянулась к столу, – Он иногда связывается со мной. Пытается послать помощь, вроде того барьера, который появляется в минуту опасности. Это его защита, – я отхлебнула чая, и замолчала, размышляя, как продолжить. Я чувствовала, как Йорвет смотрит на меня, требуя продолжения, негодуя и явно пытаясь справиться с очередным приступом бешенства. – Душа питается эмоциями, и чем больше я радуюсь или грущу, тем больше вероятность, что я проживу чуть дольше. Причем, от плохих эмоций душа только больше увеличивает аппетит, потому как они плохо усваиваются и проходят почти незаметно.
- Значит, тебе надо меньше участвовать в разборках, – сделал вывод Йорвет. – На совет ты и носа не сунешь, поняла?
- Дело не только в испуге или чем-то подобном, – заспорила я. Как это – я и не пойду на совет? Да я столько на это положила, что теперь мне все кругом должны предоставить туда пропуск. К тому же, именно это для меня самое удобное оправдание, почему я все еще здесь. – Дело в любых отрицательных эмоциях. Ты тоже косвенно виноват в моем состоянии, – под его непонимающим взглядом я пояснила: – Все наши отношения, с первого дня знакомства построены на спорах, – я сглотнула, понимая, что говорю очень неприятную, но правду, от которой защипало в глазах. Это и есть одна из тех истин, которые могут испугать Йорвета и увести от меня окольными путями к Саскии. – Вспомни, как мы ругались, из-за тролля там…
- Я знаю, что тогда поступил опрометчиво, – эльф прижал меня к себе, неожиданно и резко, из-за чего чай в кружке грозил выплеснуться к нему на штаны. Любимый поцеловал меня в макушку: – Ты меня слишком взбесила в тот день, но я все равно не должен был так поступать. Прости, – он погладил меня по голове. – Я не знал, что это может обернуться такими последствиями. Иначе, все было бы по-другому… с самого начала.
- Все в порядке, – мне чуть полегчало, но не слишком. Я отстранилась, стараясь сохранить серьезность и не размякнуть от его объятий, как печенька в теплом молоке. – В любом случае, даже если ты ничего не делал – у меня есть свой характер, который тонко намекал мне на твои отношения с Саскией, и ревность тоже...
- Саския… – прошептал Йорвет, задумавшись. Он молчал примерно с минуту, после чего произнес: – Саския – мой вождь, она мой полководец, но…
- Мамке своей расскажи, что у вас нет никаких отношений, – с печальной улыбкой сказала я, стараясь смотреть в кружку с остывающим чаем. Мегаскоп мне все показал крайне отчетливо, я до сих пор помню все его чувства до единого.
- Я признаю, что она мне не безразлична, – не стал отпираться эльф.
- Я знаю, что ты чувствуешь к ней, из-за старого устройства, которое показывает эмоции. Ты любишь ее, я видела. Ну, я тебе симпатична, и это приятно, но не то. Я не могу стать для тебя...
- С первого дня ты произвела слишком глубокое впечатление на меня, – оборвал меня эльф.
- Во Флотзме, что ли? – с иронией спросила я.
- Меня разозлило и удивило, что какая-то девка спорит с давно устоявшимися в моей голове истинами. Причем так спокойно, будто бы это само собой разумеющееся. Мне стало интересно, что ты за существо такое, но потом меня быстро заняли другие дела. Представь мое удивление, когда дозорные сообщили, что ты хочешь со мной поговорить? – он усмехнулся. – Я предположил, что ты сумасшедшая, но когда ты кинулась спасать Aen Seidhe из горящего дома, я убедился в этом окончательно, – при воспоминании о ноже, который тоже участвовал в этой операции, я вздрогнула. – Пока мы плыли, я понял, что с головой ты не дружишь только в опасных ситуациях, а в остальное время с тобой можно иметь дело. И решил привлечь твое внимание.
- У людей понравившейся девушке цветы дарят, например, – насупилась я. – В крайнем случае – дергают за косички.
- Зато мой метод быстрее подействовал, уже когда мы шли к Вергену, только слепой бы не заметил, что ты без ума от меня.
- Это ты себе льстишь, – фыркнула я. Действительно, когда он перешел из категории «противный гад, который вечно меня обижает» до «противный гад, который мне нравится»? Я даже сама не заметила перемены в своем отношении к нему, а когда все поняла – просто приняла, как факт.
- В случае с суккубом, я повел себя дурно просто в целях безопасности, – не обращая на мой выпад никакого внимания, продолжил Йорвет свою исповедь. – Она могла натворить еще много бед, и, как я понял из ее последний слов, одной из жертв могла стать ты. Что было дальше? Ах, да… Твой грандиозный побег от таверны, когда я там стоял специально, чтобы поговорить с тобой и попытаться все объяснить. А потом ты пошла к троллю, и окончательно выбила меня из колеи – да, подругу спасать-дело чести, но ты могла просто прийти ко мне и договориться, – я фыркнула, вспомнив, как глупо убегала от него через пол города, уставшая и голодная, – когда я пришел за тобой, то вместо благодарности получил плевок, – он вздохнул.
Я пробулькала чаем.
- Дальше все начало выравниваться, если не считать того, что твои поиски медальона взбудоражили весь Верген, – он улыбнулся. – Я не думал, что все так серьезно, и тем более не хотел, чтобы ты пострадала. Я же не знал тогда, как важна эта висячая дрянь.
«Я не знал» – оправдай любую свою глупость. Спрашивайте во всех магазинах города.
- Потом, наконец, мы вроде как помирились. Но стоило мне отлучится, как ты придумала себе еще сто поводов обидеться, – с тоном «ох уж эти бабы» ляпнул эльф.
- Надо было меньше тусить у Саскии, – обижено надула губы я и отвернулась.
- Я тогда не воспринимал отношения с тобой всерьез, – просто, как будто не сказал ничего обидного, урезонил меня лидер белок. – Но в первую же ночь, когда мы двигались навстречу вспомогательному отряду, я понял, что соскучился. По тебе, а не по Деве из Аэдирна. Представлял, что бы ты сказала в той, или иной ситуации. А когда вернулся – наткнулся на стену, и решил, что тебя можно только переупрямить. И сам начал вести себя, как ты.