— Отведи нас к Йорвету, — мой собственный голос прозвучал неожиданно спокойно. Я даже сама себе поразилась — такого еще не случалось. Я могла неожиданно закричать, могла сказать слишком тихо, но что бы спокойно — это нет. Правда, особенно удивляться не было времени, потому что мне задали вполне логичный вопрос, к которому я была готова:
— Зачем?
— Если бы я хотела поговорить с тобой, то не стала бы прибегать к таким сложностям.
— А Йорвет не хочет с тобой разговаривать, — нагло заявил эльф. Его спутники противно захихикали. Тоже мне, тролль 80 lvlʼа, сатирик доморощенный. Йорвет — барышня кисейная, что бы за него держал ответ какой-то напыщенный эльф? Я решила немного его урезонить, возразив:
— Захочет, если узнает предмет нашего разговора.
— Можешь передать мне, — эльф сложил руки, смотря сверху вниз. Рост ему это позволял, положение тоже. Правда, он явно был молод и неопытен. Даже мне это было видно, а глаз-то отнюдь не наметанный. Скорее всего, его недавно поставили командовать дозорными, и он возразил себя Царем Небесным. — Идите отсюда, пока целы.
Хивай хрипло заржал, демонстрируя собственное пренебрежение. Думаю, насчет этого бравого парня он был того же мнения. Сделав выражение лица, в стиле: «мальчик, дал бы ты взрослым уже поговорить», он произнес, давясь собственным смехом:
— Вы что, нас пугать вздумали?
Геральт огляделся, решив внести свою лепту в запугивание несносных сопляков. Хотя эльфы не стареют и до конца жизни выглядят, в худшем случае, лет на тридцать — половое созревание у них проходит примерно в том же возрасте, что и у людей, так что стоящий перед нами парень едва ли был старше меня. А значит, для ведьмака он считался неопытной мелюзгой, которая слишком много о себе воображает. Белый Волк проговорил:
— На деревьях еще четверо. Я слышу их дыхание. Один из них болен или нанюхался фисштеха. Дышит он странно.
— Как? Откуда? — удивился командир дозорных, не веря собственным остреньким ушам.
— Ха, ну, съели, эльфьи петушки? — Золтан окончательно расхохотался, держась за живот. Я тоже улыбнулась — такие причуды вполне в духе Белого Волка. Порой публика забывает, что ведьмаков готовили, как убийц чудовищ, а люди и нелюди куда более медленные и шумные создания. Тем более не имеющие реального боевого опыта. Геральт явно их удивил. Отряд ровного счета не ожидал и теперь с нескрываемым восхищением разглядывали моего седого друга.
— Мы просто хотим поговорить с Йорветом, — я решила напомнить всем присутствующим, что мы здесь не «понтов для», а по серьезному делу, которое не терпит отлагательств.
— Ждите на поляне, — в приказном порядке сообщил эльф. — Краснолюд, ты знаешь где. А мы передадим Йорвету.
— Поляну? — обратилась я к Золтану, недоумевая: — А мы сейчас, где были? Не на поляне, что ли?
— Это другая… я знаю это место. Ух, не нравится мне все это, — проворчал краснолюд. Мне тоже не нравилось. Мне вообще сейчас ничего не нравилось, кроме своей комнаты.
Мы стали углубляться в лес, и без того трудно проходимый. Золтан уверено нас вел какими-то, ему одному известными, тропками, внезапно возникавшими между колючими кустами и старыми, трухлявыми пеньками, диаметром с колесо Белаза. Даже животные, если такие вообще попадались, выглядели так, словно кинутся на нас в любой момент, эдакие зайчики-зомби.
Конечно, это может быть только мое воображение, но я уверена, что белочка, которая недавно прошмыгнула, имела громадные острые зубы, а еще, носом чую, она разносит всякую заразу своей слюной.
Ведьмак с тревогой вглядывался в деревья, прислушиваясь к каждому шороху. Только, в отличие от меня, его пугала возможная новая засада, подобная той, что встречала нас перед Флотзамом. Я видела, как ведьмак, при внешней непроницаемости на лице, очень напряжен и как бы невзначай, взял в руку одну из своих бомб.
Путь был недолгим, но неприятным. Пришлось даже залезть на скалу и побегать по хлипкому деревянному мосту, который страдальчески скрипел и молил богов о пенсии.
От влажности вспотела шея и медальон с кусочком души начинал бесить, жутко мешая, натирая кожу. Он словно потяжелел на пару сотен грамм — с непривычки я даже думала его сдернуть и засунуть в карман. Но едва коснувшись его, я почувствовала тепло в сердце — как если бы кто-то невидимый пытался успокоить, утешить и оказать поддержку. Это было впервые — раньше он не проявлял таких свойств. Я сбавила шаг и посмотрела на него — замок окрасился в бронзовый цвет и облупился, демонстрируя обычное, чуть ржавое, железо. Но я, как завороженная, держала его в руке. Он как приемник, через который кто-то очень далекий пытался передать мне чувство спокойствия и защищенности.
Золтан остановился и перед нами предстала новая картина: широкая, почти без растительности, площадка, окаймленная с трех сторон скалами, по которой лениво, словно обожравшись большой мухи, передвигался некий… краб-паук. Да, пожалуй. Так и опишем этот странный выкидыш Матери-Природы. На спине у монстра был большой хитиновый панцирь, утолщённый спереди и не очень крепкий по бокам. Периодически чудовище исчезало на глазах и, проползая пару метров (а это можно было заметить по проминающейся под его массой траве), снова появлялось, представая пред нами всё в новых и новых ракурсах.
— Это свиномордие рыщет внизу, — на всякий случай Золтан показал этой штуке кулак. Создание на оскорбление никак не отреагировало. Очевидно, оно было не очень болтливым и вступать в полемику не спешило. — Что будем делать?
— Давно я не дрался с главоглазами, — почти ностальгически присвистнул ведьмак. Боже. У этой штуки есть название. Главоглаз. Обалдеть. Геральт достал свой меч и стал смазывать маслом от инсектоидов. Его настроение, похоже, окончательно испортилось. Сначала кейран, потом вот это чудо-чудное, диво-дивное. По-любому, друг мечтал только о хорошем выходном где-нибудь на берегу моря, подальше отсюда.
— А я, рвать его, мать его, никогда. И об этом не жалею, — Золтан разделял настроение ведьмака, извлекая свой верный топор. Он всегда был не дурак подраться, но… главоглаз как-то не вдохновлял. Я хотела добавить что-то подобное, дабы выразить свои чувства по поводу происходящего, но ощутила кризис жанра и лишь почесала переносицу. Я бы спокойно прожила остаток своих дней, если бы даже не догадывалась о существовании такого чудила.
— Ждите здесь, — попросил Геральт, спрыгивая на полянку. Существо, заприметив ведьмака, не спеша, почти лениво подвигалось навстречу. Может оно не догадывалось, что перед ним легендарный Белый Волк и поэтому не трепетало, не спасалось в панике? Кто знает, что они вообще думают о ведьмаках?
— Я тебе что, хер обвисший? — краснолюд двинулся за другом.
Я вздохнула. Мальчики такие мальчики. То письками меряются, то храбростью. Опять же, всегда поражала фантазия Золтана — сколько эпитетов можно придумать, используя в качестве сравнения мужской орган?
Снизу развернулся не шуточный бой. Поочередно применяя знаки и грубую силу, Геральт пытался забить главоглаза, с флангов его поддерживал Золтан, который, в свою очередь, проявил немалую прыть и хорошо изворачивался.
Главоглаз тоже неплохо набирал скорость и практически всегда шел на открытый таран, стараясь не позволить седоголовому атаковать сбоку. Белый Волк, зная, что панцирь сзади не такой крепкий, в любом случае умудрялся оказываться с тылов противника, нанося последовательные удары. Краб-паук разворачивался с хорошей скоростью для такой туши и, пару раз, судя по звуку, все-таки достал ведьмака, который уже не на шутку разозлился и вошел во вкус.
Жертва несчастной любви крабообразных с пауками, похоже, даже сама не осознала, как Геральт окончил её жизненный путь прицельным попаданием острия меча в глазницу. Главоглаз задергался и упал на землю, раскинув четыре пары лап в разные стороны.
Пока я болела за наших, не услышала, как сзади подкрались эльфы. Обернуться тоже не успела — меня схватили за локоть и грубо потащили, собирая моим телом все самые колючие кусты и острые камни. Не надо быть экстрасенсом, чтобы догадаться, кто это был.