Только один раз я его встретила. Йорвет выходил из дома Саскии, давая охране какие-то распоряжения и был вполне в хорошем настроении. Я поспешила удалиться прежде, чем эльф меня заметил, хотя была готова поклясться — почувствовала в спину его настороженный взгляд зеленого буравчика.
Еще одной проблемой являлось то, что нам давно уже пора было начать поиски следов Трисс. Геральт попытался было сначала обратиться к Филиппе, но та сказала, что ничем не может ему помочь. Заклинание поиска работает только если есть какая-нибудь ее памятная вещь. Ничего подобного у нас не было — кроме сапогов мы вообще почти не прихватили из ее шмотья. То ли сапоги не отражали сущности нашей магички, то ли Филиппа просто брезговала запахом потных ног, но они для поисков «не подходили».
В любом случае, Трисс не подавала нам никаких знаков своего присутствия, что пугало не на шутку. Я была уверена по приезду сюда, что подруга где-то недалеко и вот-вот сама объявится. Надежда на подобный исход гасла с каждым днем — прошла уже неделя, а я сомневаюсь, что Лето предпочел бы проводить её в компании чародейки.
Я надеялась, что подруга хотя бы жива, но в самой поганой части души злобный голос, почему-то отдающий оттенками двоякого голоса суккуба, повторял: «С ней произошло что-то ужасное. Она может быть мертва». В такие моменты я почти плакала. В последнее время мое психологическое состояние стало нестабильным, расшатанным, словно надвигался внеплановый ПМС.
Сегодня у меня по расписанию был шоппинг. Надо было продать пару уже прочитанных книг и прикупить что-нибудь новенькое, для легкого чтива перед сном. Геральт же собирался отправиться за бомбами — вечером ему необходимо было идти в шахту. Там завелась какая-то падаль, и люди не могли нормально работать, точнее, ковырять стены в поисках железной руды, забивая на технику безопасности, модернизацию производства и промышленную революцию. Ведьмак чертыхался, проклиная свою суть. Трупоеды перед смертью взрывались, разбрызгивая внутренний мир на окружающих и отвратительно воняя. Предсказывая себе славу чистильщика городских труб, друг решил отправиться туда ближе к ночи. Народ в темное врем суток резко терял способность вглядываться в прохожих на расстоянии десяти метров и может не заметить, что Геральт с ног до головы будет забрызган кровью. А если кто-то разглядит непотребную картину, то с утра будет уверен, что ему показалось, и это демоны пьянства и праздности сыграли с воображением злую шутку. Компанию ведьмаку решил составить военный цвет местного бородатого общества — краснолюды Ярпен, Золтан и прочие, тем самым в очередной раз доказывая всему миру и самим себе собственную храбрость. Сунулись бы они туда без ведьмака, я б на это посмотрела. С поп-корном и колой, желательно в 3D. Наконец, Геральт упорхнул к ремесленнику, предварительно пожелав мне расчудесного дня и приятного времяпрепровождения. Это было верным признаком того, что возвращаться до вечера он не собирался — у него были еще какие-то, весьма приятные планы, о которых он не хотел рассказывать. Возможно, именно они и стопорили поиски Трисс. Ну и пусть, в конце концов, я ему не нянька и не прокурор, которому стоит отчитываться.
Я начала было тоже собираться на рынок, рыская по комнате в поисках того или иного предмета одежды, но в дверь неожиданно коротко постучали. Я все еще была немного в неглиже — успела только джинсы одеть на задницу, даже не застегнула. На ходу натягивая майку, я подвигалась к двери, расчесывая по пути лохмы.
Уверена, что это поэт. Его опять не было всю ночь, но утром мы с Геральтом прекрасно слышали из-за стены грандиозный концерт вздохов и ахов, намекающий, что вернулся пиит не один. Подобные выступления поэта на рассвете мальца подбешивали — не люблю, когда мешают спать, занимаясь тем, о чем сейчас я могла только мечтать. Открыв дверь, я замерла с возмущенно открытым ртом, готовая выплеснуть на поэта ведро негодования. На пороге стоял Элеас. Эльф покраснел и отвернулся, фокусируя взгляд в самом дальнем и темном углу коридора.
— Прости, я не знал, что ты не одета, — едва пролепетал он, дрожа голосом.
Ах да. Для них же майка — это все равно, что нижнее белье. Па канонам местной морали все, интимные и не очень, места на теле должны быть прикрыты, а в идеале вообще наглухо заколочены в доспехи тотального безбрачия. Девушка должна быть спрятана от шеи и до пят, чтобы ни одна тварь не посмела посягнуть на их высокую нравственную стойкость, которую так пропагандируют местные религии. Это только чародейки щеголяют, в чем хотят — их все равно считают шлюхами, демонстрирующими окружающим магически выращенные парные элементы экстерьера — обычной девушке в раннем средневековье блистать вырезом на груди равносильно признанию себя девкой непотребною. Подобные моменты я, порой, упускала, не до конца понимая логику аборигенов: трахаться направо и налево — это норма, об этом не говорят, но никто никогда не упускает случая затащить человека противоположного пола на сеновал с вытекающими последствиями. Но приоткрыть плечо и пройтись грациозной походкой по городу в таком виде — преступление века, на костер феминистку! У нас на Земле даже очень широкий ремень можно выдать за мини-юбку, а здесь стоит чуть сильнее показать ноги, и ты уже являешь собой образец безнравственности и тебя надо срочно посадить на кол, после чего люди смогут любоваться не только ногами, но и вылезшими внутренними органами. Я отступила вглубь комнаты и кинулась накидывать куртку:
— Да ты входи, не бойся, — я приглашающее махнула рукой. — У нас хотя и не Париж, но милости просим к нашему шалашу. Ничего страшного не случилось — я просто думала, что это Лютик.
— Тaedh*? — Элеас с интересом разглядывал интерьер, как бы невзначай, совершенно не интересуясь темой, спросил. — Он твой… эм, мужчина?
— В какой-то мере, — я разглядывала свои ноги, с грустью осознавая, что стою в одном носке. Его пара спрятана где-то в комнате, но в зоне видимости не была обнаружена. На экране моего головного монитора появился новый квест. — Только я могу давать ему по голове тапками. Никому другому он эту привилегию не позволяет.
Эльф вздохнул, притворно огорчаясь:
— Вот так всегда. Встретишь красивую девушку, а она уже занята.
— Хочешь, могу и тебя тапочками по голове приложить, — предложила я, закашлявшись. Не хватало еще того, что бы по городу поползли слухи о моей «как бы большой любви» к поэту. Лютик не отличался особой верностью никому, кроме свой лютни, а подобные сплетни могли породить жуткий диапазон эмоций — от сожаления до ревности отвергнутых девиц. Это запросто привело бы к тому, что Геральту пришлось бы вылавливать мое тело в городском акведуке.
— Я пошутила, — я почесала затылок, глупо улыбаясь и указала рукой на кровать. — У нас с ним глубоко взаимные дружеские отношения.
— А-а-а, — протянул Элеас, присаживаясь на кровать. Его сложно было оторвать от разглядывания предметов, находящихся в комнате. Или эльф был очень смущен таким приемом, или и правда давно не видел мебель. Они же то в лесах живут, то в каких-то халупах. Кровать для него, наверное, что-то вроде предмета роскоши.
Я бегала по комнате в поисках второго носка, заглядывая под шкаф и в любую большую щель. Котейка встал со стола и с интересом обнюхал прибывшего гостя. Его рыжая, усатая морда прошлась по ногам и рукам эльфа, принюхиваясь к каждому миллиметру кожи. Элеас попытался его погладить, но кот счел его недостойным доступа к господскому телу и увернулся. Чихнув, Сэр Ланселап дал нам добро на общение и медленно шевеля лапками вернулся на облюбованное место. Свернувшись калачиком, кот положил морду на хвост и закрыл глаза. Только ушки на макушке, с точностью локатора определяющие звук, выдавали, что Ланс наблюдает за тем, что твориться вокруг и контролирует обстановку. Защищать будет, если что случится, наверное.