Мы ворвались в берлогу и у меня чуть не выпала челюсть. Тролля зажали в кольцо эльфы, нацелив на старика свои луки, некоторые из них заметно побаивались синей громадины, но основная часть была настроена крайне воинственно. Как и чего они тут забыли, уточнять вслух они не стали. Все как один держали тролля на мушке, готовые в любой момент ринуться в атаку.
Сам тролль валялся на земле — его повалили с помощью веревок и крепко связали. Представляю, какие там узлы, если наш богатырь не мог ничего сделать, даже особенно подергаться. Он уткнулся лицом в землю и скулил, как побитая собака. Рядом, по полу, растекалось густое варево из котла — его опрокинули во время драки. В луже плескались кости и коренья, сама жидкость густо чадила и текла к ботинкам… Йорвета. Тот, присев на корточки рядом с пленником, со спокойным, ничего не выражающим лицом двигал вперед-назад стрелу, всаженную в плечо громадины и, почти будничным голосом, вел допрос:
— Последний раз спрашиваю, где девушка, которая была здесь меньше часа назад?
Троллиха, отбросив меня на землю, понеслась на выручку своему мужику и попыталась сбить лидера белок с ног, разрывая при этом порочный эльфский круг, грозящий скорой смертью. Какая поразительная самоотверженность — еще полчаса назад она обещала никогда даже не разговаривать со своим благоверным, а теперь, посмотрите-ка, готова грудью пасть на амбразуру, лишь бы старику меньше досталось.
Йорвет резво отпрыгнул и с размаху ударил ее по ноге саблей, одновременно пробираясь меж ее ног, разворачиваясь на 180 градусов и вновь ударяя со спины. Старуха тоже упала, но тут же вскочила, готовая ударить лидера скояʼтаэлей кулаком в грудь, а если дотянется, то оторвать голову. Скояʼтаэль, в свою очередь, встал в боевую стойку, обнажив второй клинок. Если бы между ними сейчас пронеслось перекати-поле и заиграла музыка из вестернов, я бы не удивилась. Эльфы перенаправили луки на женщину, защищая своего лидера. Ситуация стремительно накалялась, еще немного и будет пожар. Неизвестно, чем бы все это закончилось, но:
— ХВАТИТ! — истошно заорала я, поднимаясь с земли и отряхивая штаны, которым и так сегодня досталось. Мысленно я пожелала икоты Киарану —кто еще мог меня сдать со всеми потрохами? С другой стороны, каким таким шестым чувством одноглазый эльф додумался, что искать нужно именно у тролля?
Я быстренько встала между эльфом и троллихой, разворачиваясь лицом к Йорвету, принимая, в случае чего, удар на себя. Если хочет еще кого-нибудь покалечить, пусть оставит вымирающий вид в покое.
— ТЫ ЧТО ТУТ ЗАБЫЛ?
Йорвет побагровел, опустил мечи, посмотрел сверху вниз и неожиданно взорвался, плюясь слюной на метр против ветра и готовый порватьна месте:
— Это ты что тут делаешь?! Тебе нельзя покидать город! Так какого черта ты вообще сюда вылезла?!
Эльф уже передумал кидаться на новую знакомую — его трясло от бешенства, источником которого стала ваша покорная слуга. Еще чуть-чуть и вместо троллей он начнет колотить меня, возможно, даже ногами. Подумав, что стоит выждать, когда Йорвет успокоится, и стараясь не смотреть на него, я отвернулась и подошла к невинно пострадавшему троллю, павшему жертвой необузданного характера сумасшедшего истерика-вояки. Синяшка тихо хныкал и звал жену, которая немедленно явилась к нему и ласково, на сколько могла сделать это троллиха, погладила супруга по голове.
— Больно? — тихо спросила я. Стало совестно, троллю досталось просто потому что кто-то не умеет спрашивать нормальными, человеческими, блядь, словами! С годами разучился, что ли, говорить ртом и теперь понимает только язык стали? Привык всех пытать — никакого цивилизованного диалога, сплошная энтропия. Тролль закряхтел, кивая.
— Ну ничего. У мужчины должны быть боевые ранения, которыми он будет гордится и хвастаться перед внуками, — попыталась я его успокоить.
— Bloede Dhʼoine! — зашипели над моим ухом. — Ты вообще меня слушаешь?
Внутри все начало вспыхивать от злости. Притащился сюда, испортил всю малину. Я могла бы спокойно обо всем договориться и забрать платок без сцен насилия и с хэппи-эндом в конце. Но нет, у эльфа свои тараканы, зараженные вирусом бешенства. Он просто обязан был все испортить — по-другому он не умеет просто.
Мысленно досчитав до десяти, я сказала звонким от злости голосом:
— Дай мне десять минут. И вытащи у него стрелу, проклятый садист, а то я запихну ее тебе в… ухо.
Тролля стали торопливо развязывать, поскольку Йорвету даже не пришлось отдавать приказы — под красноречивым взглядом командира эльфы сами уловили, что просьбу надо выполнить в срочном порядке и как можно быстрее.
Я чувствовала не только всеобщее недовольство от ситуации (притащил целый отряд неизвестно куда, неизвестно зачем и слушает незнамо кого), но и недовольство Йорвета в частности. Его раздражение валом прокатывалось по моей спине, ударяло по ауре и грозило перерасти в нервный срыв одного из нас. До ушей доносились проклятия командира, из которых я узнала свою умственную, социальную и нравственную принадлежность к представительницам самой древнейшей профессии, и я не имею в виду журналистов.
Я крайне вежливо извинилась перед троллихой и попыталась объяснить, мол, ребята беспокоились, не так все поняли и, поэтому, случилось это маленькое недоразумение. Женщина угрюмо кивала и молчала, обхаживая своего пострадавшего мужика. Не думаю, что стоит потом заходить к ним в гости на рюмку чая — мне тут точно больше не будут рады, даже если учитывать то, что эта ситуация их примирила, и они навсегда останутся вместе. В конце концов, когда оправдания закончились, я выпросила у старушки платок Трисс. Она отдала его так же без разговоров и вернулась к активно страдающему мужу, который только и был рад такому вниманию, разговаривая вполголоса о чем-то маловнятном и прижимаясь к своей второй половинке. Троллиха в ответ гладила его по голове, успокаивала и обещала приготовить вкусное мясо из недавно убиенных рыцарей. Услышав тихое ворчание двух супругов, и я уразумела, что их людоедский быт вновь пойдет на лад и умрут они тоже в один день.
Мои же неприятности только начинались. Разобравшись с троллем, Йорвет, шипя как клубок змей, которых потыкали палкой, сделал свою излюбленную фишку — схватил меня за руку, чуть повыше локтя и буксиром потащил прочь от сладкой парочки. В этот раз он сделал это так больно, что я ощущала каждой венкой взбухающий на том месте синяк. Даже на слезу прошибло, которую я не могла вытереть на ходу.
Я попыталась урезонить зарвавшегося эльфа, но тот лишь фырчал в ответ, мешая всеобщий язык со своим собственным. Наконец, когда ему надоело просто ругать меня, он решил ответить на один из многочисленных моих вопросов и пояснить, как его вообще занесло в эту глухую местность и почему его высокопреосвященство, Кара Господня, Персона Важная и Великая, поплелся искать жалкую смертную Анику.
— Дозорные сообщают, что видели тебя за городом, и это когда тебе нельзя покидать Верген ни под каким предлогом. Неужели это так трудно запомнить? В твоей маленькой голове такая мысль не смогла уместится? Мне нечего больше делать, как постоянно вытаскивать тебя из дерьма? — шипел на меня эльф, периодически встряхивая для большего воспитательного эффекта.
— Да тебе, похоже, вечно нечего делать — вон какую толпу с собой зачем-то потащил, — буркнула я, стараясь выдрать свою руку из его хватки и освободиться от болезненных ощущений, о которых эльф, наверняка, знал и поэтому периодически сдавливал руку еще сильнее — чтобы смысл слов доходил лучше.
— Я думал, что нам придется отбивать тебя от гарпий, накеров или бандитов, — он не оправдывался, он просто бурлил. В этот раз от перекрестка он повернул в совсем другую сторону, не к дозорным. На расстрел повел, наверное. — Еще одна такая выходка, и я запру тебя в темнице, и никакой ведьмак не спасет, ясно?!