— Какой деловой! А ежили Саския помрет, то кто ж тебя осудит? — крестьяне и не думали успокаиваться, наоборот, все больше возбуждались. Геральт с задних рядов попытался привлечь мое внимание и приманить к себе, размахивая конфеткой, но я лишь отрицательно махнула головой, в душе страдая от голода и выходки друга. Стеннис, распухая на глазах от важности своей персоны, ответил:
— Я верю, что ее удастся исцелить. Но если боги решат иначе — мы соберем совет мудрецов, который вынесет справедливый приговор. Ибо я обязан служить для вас образцом! А мои поступки да станут пламенем, что рассеет тьму.
Ибо ночь темна и полна ужасов! Сколько пафоса, товарищ принц. Ваши речи достойны Большого Театра, или, в крайнем случае провинциального артистического училища, но не годятся для убеждения толпы. Слова должны быть простыми и понятными, а не заумными и красиво сказанными — это лишнее в данной ситуации. Придется брать дальнейшее в свои руки, пока эта самая ватага, что уже давно жаждет отравить Стенниса тяжелыми металлами (затыкать виллами до смерти), не растерзала на месте. Я в наглую отодвинула принца рукою, коротко извинившись и буркнув что-то в стиле: «Подвинетесь, сударь, я спасаю вашу задницу».
— Что ты себе позволяешь? — сразу же зашипел венценосный олух совсем не по-королевски.
— Иногда после шести не ем, а так все себе позволяю, — не менее гадко ответила я, и, уже громче, обратилась к толпе: — Виновен принц, или нет, но мы не можем отнимать у него право на справедливый суд. Крестьяне, если мы сразу его выдадим, повесят его на первом суку. Предлагаю дождаться решения Аэдирнской Девы. А пока принц будет находиться под стражей. Такое решение вас устраивает, господа хорошие?
Толпа одобрительно загудела, даже Кальтон казался вполне доволен предложением — опустил дубинку и смиренно принял расслабленную позу. Дворяне и богачи тоже кивали одобрительно, мстительно припоминая принцу речь, и принялись, без особого рвения, исполнять указания. Рыцари в тяжелых доспехах заковали принца в наручники и повели в тюрьму на радость гурьбе. Один из дворян что-то шептал Стеннису, пытаясь разъяснить ситуацию и указать на плюсы будущего заключения, а будущий монарх то супился, то усмехался, сверкая глазами на подданных. И волки сыты, и овцы целы, и пастуху — вечная память. Наконец я смогла спокойно выдохнуть. Сотни пар глаз отвели от меня свой взор и слава богу. Я уже устала втягивать живот, чтобы казаться стройнее. Как-то перед людьми не удобно — девушка по определению должна быть красива. Я направилась к ведьмаку.
— Ты уверена, что это правильное решение? — спросил у меня Лютик, провожая принца взглядом. — Ты не хуже меня понимаешь, что принц виновен.
— Он отказался поделиться своей кровью ради спасения Саскии, — сквозь зубы проговорил Йорвет. — А ты ему поверила?
— Нет, конечно, — я немного зло дернула головой. Опять он про Саскию, чтоб была она не ладна! — Я не больше вашего знаю, но даже мне кажется, что Стеннис хоть каким-то боком ко всему этому причастен — просто потому что знал о грядущем отравлении и ничего не предпринял. Не мог не знать, — убеждая сама себя последней фразой, на секунду задумалась о скользкой венценосной личности, но, вспомнив, что есть дела по важнее, чем психоанализ, продолжила: — Но, представьте, мы учиним самосуд — и что тогда нас ждет? Тут же в открытую начнут практиковать кровную месть в самой изощренной форме. Всплывут все обиды, даже самые странные, на вроде зависти из-за более низкого происхождения. Это ж в городе начнутся массовые беспорядки — число жертв может быть не маленьким, и тогда нам будет просто некого выставить на поле брани. Нет, такой вариант самый верный. Все остальное будет контрпродуктивно.
— Стенниса они просто так не оставят, — возразил Геральт намекая на вилы и факелы, которые крестьяне утаскивали с собой.
— Это все не кончится, пока Саския не придет в себя, — согласился с ним Йорвет. — Пять кварт королевской крови сейчас прохлаждаются в краснолюдских подземельях. Теперь мы сможем до него добраться.
— Еще есть Хенсельт, — заметила я.
— Проще выкрасть Стенниса, — заспорил эльф.
— Если сейчас мы хоть пальцем тронем принца, то не хило бомбанет по всему Вергену, — я попыталась отговорить его от этой идеи. — Это окончательно заставит город восстать. Твои скояʼтаэли не удержат взбунтовавшихся крестьян, только больше распалят ненависть к ситхам.
— Aen Seidhe, — поправил меня эльф, и, помолчав минуту, задумчиво произнес: — С меня хватит этой ругани. Саския — лучший полководец, которого я когда-либо знал, только с ней этот сброд имеет шанс остановить Хенсельта, но он крайне мал. Они готовы перерезать друг другу глотки еще до того, как каэдвенцы придут, а людей и без этого слишком мало. Через пару дней я отправляюсь за подкреплением — оно здесь будет как нельзя кстати.
А еще Саския просто красивая женщина. И умная. И попа у нее хорошая, и фигурка стройная. Сплошной идеал. Как такому человеку не помочь-то? А потом может тебе что-нибудь перепадет с бабской пизд… с барского плеча, правда? Я зло дернула щекой и отвернулась, изучая стену.
— Куда ты отправляешься? — решил уточнить ведьмак.
— На западе ждут четыре отряда скояʼтаэлей, — проговорил Йорвет, покидая дворец. — Пора их растормошить.
Комментарий к Глава 14. Пссс, парень, не хочешь немного революции?
====== Глава 15. И мое сердце остановилось... ======
У меня болели ребра. Причину я, спросонья, поняла не сразу, но неприятное ощущение быстро вырвало из цепких лап сна и втолкнуло в реальность.
Оказалось, что Сэр Ланселап, возомнив меня лучшей из всех лежанок, свернувшись калачиком, решил поспать прямо на моем животе, слушая, видимо приятное бульканье, которое его успокаивало. Прогонять такую няшу-котяшу было выше моих сил. Но, с другой стороны, если так пойдет и дальше, то успевший набрать вес кот мне что-нибудь да отдавит. Его тепла вряд ли хватит на то, чтобы согнать с моего пузика пару лишних килограмм.
Я попыталась пошевелиться, принять более удобное положение и при этом минимально потревожить этот сгусток доброты и обожания. Кот поднял недовольную морду, зевнул в лицо, демонстрируя полное пренебрежение к попыткам обрести комфорт и снова уткнулся в свою рыжую шерсть. Меня такая ситуация тоже не устраивала — тело-то болит. Я снова заерзала, на этот раз куда наглее, чем все же спугнула своего питомца и тот, обиженно фыркнув, соскочил на простыню, а оттуда перебрался на подушку и лег ко мне хвостом. Спать на полу он считал неприемлемым и стремился к вечному комфорту.
Вот так всегда. Все мужики, которых я люблю, от меня бегут. Один — спать от подальше, другой вообще решил свалить на запад. Вчера, после разборок с неожиданно взбрыкнувшими крестьянами, Йорвет ушел с деловым лицом, не помахав на прощание и ручкой. В течении суток мы больше не виделись. Может, он слишком сильно занят со своими скояʼтаэлями и подготовкой к походу, а может быть просто не захотел поощрить меня своим вниманием. От таких мыслей становилось грустно, особенно после его повышенного беспокойства за Аэдирнскую Деву — я жутко ревновала его к объекту несостоявшейся любви и готова была лезть на стену, лишь бы заставить его забыть о существовании одной светловолосой красавицы. И еще меня сильно злило то, что я ощутимо проигрываю этой девушке по всем параметрам. Вернувшись домой гораздо позже, Геральт поведал, что еще раз встретил лидера белок, на этот раз выходящим из дома Саскии. Они поболтали, и Йорвет рассказал более подробно о подкреплении, которое собирался привести и был вполне в обнадеживающем расположении духа, но про меня не спросил ни слова — как я поживаю? Хорошо ли кушала? В общем, я была в печали от равнодушия эльфа. Я даже порывалась вечерком сама к нему пойти, придумать дурацкий повод, вроде: «Мобильник есть? А если найду?», но поэт от этой затеи отговорил, взывая к такой абстрактной вещи, как гордость. Я потянулась, пытаясь размять затекшее за ночь тело. Котейка, который вдруг осознал, что я — бесперебойный источник питания, требовал себе чего-нибудь пожрать и желательно в большом количестве. Пришлось вставать и кормить эту, уже заметно обожравшую нас, животину. Кот, по началу разбалованный разными вкусностями, ел только хорошо приготовленное мясо и молоко. Воду пил только кипячёную, считая остальную недостойной своей усатой персоны, что добавляло ощутимого геморроя с ее термической обработкой и прочими бытовыми заморочками. Сейчас, когда деньги начали заканчиваться (а как это часто бывает, подобные вещи обнаруживаются внезапно и в тот момент, когда экономить становится занятием бесполезным, и даже углубленное изучение книг Адама Смита* не сможет уже спасти), он питался лучше, чем мы с ведьмаком вместе взятые. Иногда мне казалось, что кот думает, будто бы это мы с Геральтом живем под его чутким божественным присмотром. Когда мы возвращались — нас обнюхивали, идентифицируя личность, как самый навороченный сканер. Когда к нам приходили чужие, кот искал самую лучшую точку обзора и становился немым стражем, поглядывая за гостем и готовый в любой момент вступить на сторону моральной поддержки своих хозяев — атаковать в лоб мелкими зубками и постоянно подстриженными когтями он не решался. От такой заботы можно было бы умиляться, если бы кот, в последнее время, не намекал на свою чересчур обжорливую сущность — ел все больше и больше, не смотря на свое, в общем-то, маленькое тельце (куда в него помещается только, надеюсь у него нет черной дыры в животике — это вам не глисты, я не знаю, как подобное выводить). Требовал и большей ласки, иногда через чур навязчиво и не вовремя, после чего смертельно обижался, если получал моральным тапком по своим амбициям. Вчера, перед сном, получив вполне физических звездюлей от Геральта за диверсионную попытку нассать в сапоги, кот два часа просидел под шкафом, недовольно шипя на окружающий мир в целом, и меня — в частности. Я же пыталась вымолить прощение священного животного Древнего Египта, предлагая разнообразные взятки в виде кусков мяса, повышения площади оглаживания, молока и ползая перед шкафом на четвереньках, как во время молитвы. Кот этим зрелищем явно наслаждался, и, только когда понял, что скоро я вытащу его оттуда шваброй, вылез из укрытия, и, не теряя достоинства, демонстративно прошел на кровать, где и уснул, заняв собой примерно половину спальной территории. Вот и сейчас кот снова показывал свой вредный характер. Требовал хавчика, при условии, что у меня в кошельке было всего десять оренов — только и хватит накормить благородного Сэра, а самой перейти на самый действенный способ похудения — не жрать. Желудок урчал от голода. Настроение портилось. Геральта не было. Он ушел выполнять очередной контракт, не оставив не копейки на карманные расходы. Лютик тоже был на мели, с грустью выпивая пятый стакан воды, которую в таверне для постоянных посетителей разливали бесплатно. Я тяжело вздохнула над своим фатумом, принимая судьбу такой, какая она есть. Пришлось немного обобрать кота. Тот смотрел с укоризной, как я режу мясо на два кусочка, словно я лишаю его самой большой ценности в мире. Ему досталась половина побольше, мне — поменьше, я же как будто бы обещала себе меньше жрать. Мы в ответе за тех, кого приручили, что уж там. Размышляя о горькой судьбе женщин на диете, я хотела было заняться изучением Старшей Речи и отвлечься от тягостных гастрономических дум, но в дверь постучали. Надеясь увидеть хорошего знакомого (а у плохо знакомых личностей занимать деньги я считала не приемлемым — проценты потом выплачивать еще), я открыла дверь и… издала разочарованный вздох.