– Король ненавидел ее, – призрак повернулся ко мне, его хищный взгляд как-бы ненароком заглянул в вырез майки. – Она могла ударить по столу кулаком, требуя короля замолчать.
- Более того, Хенсельт так и делал, – про эту дамочку-магичку я слышала от Трисс, которая считала Сабрину своим заклятым другом, вечной соперницей. Подруга так сильно ругала каэдвенскую магичку, что могу представить, какая это была интересная дама. Чародейки вообще никогда не отличались теплыми отношениями между собой, но эта Гливисик была отдельной песней. Красивая, как ядовитый цветок, она была бесцеремонна и склонна к поспешным выводам, которые могла подкрепить парочкой крепких слов и проклятий. Чем и довела своего короля до ручки.
Единорог избавился от нее при первой же возможности. Колесовал, как безродную шлюху. Трисс так же говорила, что солдат, который нанес ей последний «удар милосердия» даже устроил целый культ в честь Сабрины, не очень маленькой ведьмы, и теперь в отшельническом доме, где-то в Морозных Горах, расставляет миниатюрные копии и портреты своей госпожи.
Тень долго оглядывала нас, переводя подозрительный взгляд с одного на другого, взвешивая ситуацию и серьезность наших намерений, и, в конце концов, спросила:
- Зачем вам знамя?
- Мы хотим снять проклятие, – вздохнул Геральт.
- Мне нет дела до проклятий, – тень развела руками.
Ну, блин, инсульт-привет. Что мы, зря тут распинались, что ли? А ну подать сюда знамя! Надо срочно что-то придумать, желательно аргументированное, имеющее железную, не пробиваемую логику, не имеющую ничего общего с женской. Что-то такое, что заставит нашего друга передумать, иначе Геральт от него не оставит никакого воспоминания – у ведьмака уже руки чешутся объяснить этому парню, что в ад – это вниз, прямо и направо до самых ворот.
- Хенсельт пришел отомстить за нас, – слова вырвались сами собой. – Покарать убийц Бурой Хоругви. А проклятие мешает ему осуществить задуманное, не пускает к городу.
- Единорог вернулся? – призрак словно ожил, на минуту показалось, что я увидела черты его лица, приятного, еще не старого воина, не раз прошедшего битвы и умудренного опытом. Когда-то были и усы, густые, чем-то похожие на усы Марио, с закручивающимися вверх кончиками. На носу – большой шрам, словно в бородатые времена ему перерубили лицо пополам, а потом криво, наспех сшили.
И пусть это длилось лишь мгновение, но в эту секунду он был жив. Думаю, это дорого стоит. Глаза призрака загорелись недобрым светом и все его естество, воняющее тленом и разложением, подалось вперед. Умирать – умирай, но даже после смерти оставайся патриотом. Вот уж странный народ, готов был умереть за своего короля, и даже после смерти чтить монарха до безумия.
- Не только вернулся – он готов дать бой, который сотрет Верген с лица земли, – подтвердила я.
- Знамя лежит в саркофаге, – призраку указал на один, тот, что помрачнее и самый пыльный. – Возьмите его. Там же лежит меч полковника Гондора. Он может пригодиться вам.
- Спасибо, – кивнул ведьмак и пошел извлекать артефакты.
- Где вы оставили своего коня? – пытаясь найти новую тему для разговора, спросил призрак. Возможно, здесь довольно одиноко – сидеть одному столько лет, поговорить даже не с кем. Ну, не со Знаменем же, в самом деле, разговаривать?
- Здесь нет лошадей.
- И то верно, – согласился знаменосец. – Я бы выпил с однополчанином, но не могу больше пить водку. В загробной жизни этого не хватает больше всего, – тоскливо вздохнул фантом. – Берегите этот стяг. Я не выпустил его из рук даже после смерти, – назидательно закончила разговор тень и растворилась.
- Довольно приятный малый, – заговорила я, выходя из склепа, на почтительном удалении от Знаменосца. Геральт, пыхтя, нес тяжелое древко знамени, размером в два с половиной ведьмака и еще одно попугайское крылышко. – Не считая того, что он мог нас убить. Куда теперь?
- Я — к Филиппе, скорее всего завтра рано утром пойду во Мглу, – ведьмак подставил свободную ладонь под капли еще не закончившегося, а скорее разродившегося с новой силой, дождя. – Ты – домой, а то простудишься.
- Завтра будет битва?
- Определенно.
У самых ворот в город нас настигла серьезная гроза. Небо, от краешка горизонта до противоположной стороны заволокли тяжелые серые массы облаков, бесформенные, без просветов.
Полил дождь, почти как из душа, омывая улицы и заставляя короткими перебежками добираться до входа в таверну. Там под крышей – тут под крышей, постояла и дальше – вперед, к победе. Молнии, с оглушающими хлопками, вырывались из туч и угрожали ударить в какую-нибудь высокую постройку. Народ с интересом поглядывал в окна, наблюдая прекрасное природное явление. И плевать людям на процессы, порождающие такую красоту – им нужно только смотреть. Хлеба и Зрелищ! И природа любезно дает им это.
В таверне почти не слышно молний, не слышно и собственных мыслей – кругом только галдят, выясняют отношения, словестно трахают мамок друг друга. Восхитительное ощущение, когда ты не отвлекаешься ни на что в голове – пропадают просто любые всплывающие воспоминания.
Оставив одну, Геральт обрек меня на копание в себе совковой лопатой, но у ведьмака не было выбора. Йорвет и Саския вновь попытались поселиться в мыслях, но я отогнала их. Оставаться одной даже в голове – самый лучший вариант из представленных. Заперевшись в номере, я грустно села на кровать, не сменив промокшей одежды. Вода струйками стекала с волос, пробегая по коже куртки или вырезу майки, затекая в грудь, падая на пол.
Моя мама предпочитала лечить разбитое сердце лаской, едой и хорошими фильмами. Соседка –алкоголем, подпеванием унылым попсовым песням и танцами вокруг ноутбука. Друг, один из многих, оставшийся там, в прошлой жизни, любил по такому поводу переставлять винду. Каждый имел личный рецепт. Пора создавать свой собственный, но лучше, конечно, заняться плагиатом и собрать воедино все самое лучшее.
Хорошо, что здесь еще не изобрели телефон, иначе истеричные звонки и безумные смс-ки Йорвету были бы обеспечены. Эльф бы, конечно, не отвечал – и мое, без того накрученное, состояние бы пружинило. Поздравим, друзья, нашего красавчика с достижением – так низко, как сейчас, Йорвет еще не падал. Сколько таких умных в жизни было, царство вам небесное!
Ну да, молодец, Аника. Не смогла сохранить отношения – обосри, что от них осталось. У каждой девушки должен быть кретин, который ее чему-то научит.
Итак, пора лечить свою болезненную зависимость. Не знаю, как у вас, но мои нервные клетки не только восстанавливаются, но и пытаются отомстить тем, кто их разрушил. Но придётся отложить сие действо на потом, а пока — плюшки и музыка.
Я потянулась за гитарой, которую так давно уже не видела. Деревянный гриф легко, по-знакомому лег в руку, согревая теплом. Струны радостно загудели, приветствуя. Я привычным движениям задергала натянутые металлические волоски и, на слух подбирая мелодию, заголосила:
When you try your best
but you don’t succeed
When you get what you want
but not what you need
When you feel so tired but you can’t sleep
Stuck in reverse
And the tears come streaming down your face
When you lose something you can’t replace
When you love someone
but it goes to waste
Could it be worse?
Lights will guide you home
And ignite your bones
And I will try to fix you**
Комментарий к Глава 17. Все мужчины идинаховые * подробнее о Менно вы можете узнать из этого фика – http://ficbook.net/readfic/2361838
Coldplay – Fix you
====== Глава 18. Часть 1. Грустная философия, парочка действительно гениальных идей и первая в этом мире авиация ======
Впервые за долгое время показалось солнышко. А это верный признак — Геральт снял Мглу, освобождая Хенсельту и его армии путь к Вергену.
С самого утра Верген стоял на ногах: крестьяне спешно вооружались, с трепетом и нескрываемым удивлением поглядывая на оружие. Рыцари разрабатывали тактику, стремясь занять более выгодные позиции раньше армии противника. Скояʼтаэли носились по городу, как угорелые, выискивая с опытом снайпера, где засесть и спрятаться, что бы без труда выкашивать первые ряды наших «гостей». Золтан, Ярпен и Саския на сотый раз лично проверяли укрепления, попутно проводя воспитательные беседы у стремительно терявших боевой дух ополченцев. Даже Лютик нашел себе занятие — он давал бесплатный концерт, воспевая красоту Саскии, храбрость защитников и прочую политически-мотивированную лабуду, работая пропагандисткой машиной своего времени.