— Теперь ты знаешь главный мой секрет, — девушка опустила голову, тяжело вздохнув. — У меня не было выхода — нас бы убили.
— Чисто так, для общей информации, — я подняла один из факелов и махнула им в сторону выхода-входа. — Это ты чуть не поджарила меня во время осады замка Ла Валеттов?
— Я помогала Ариану, — девушка стыдливо отвернулась и последовала за мной. — Он восстал против тирании и того уродства, что она порождает. Я очень хорошо его понимаю, — она грустно опустила голову. — Такой союзник Вергену бы не помешал.
— Понимаешь, пока до ваших мест не доползет конституционная монархия, тирания всегда будет, — я вздохнула, мысленно вспоминая пары по политологии. — Да и потом тоже, только прикрытая. Тирания — единственная форма правления, которая всегда будет существовать. Это выгодно и народу, и тем, кто им командует. Тебя смущает, что Фольтест притеснял Старшие Народы? Но проблема-то не в правителе, а в головах людей ему подчиняющихся. Если бы народу что-то не нравилось в такой политике — они бы восстали, как это проходит у вас в Вергене. А в Темерии ты только разруху устроила и похерила власть просто ко всем чертям — потеряла союзника, и не факт, что вместо него приобретешь новых. А еще сколько народу ты погубила, можешь представить? Какая разница для мёртвых, сирот и бездомных, во имя чего творился произвол и разрушения — во имя тоталитаризма или во имя священной демократии и либерализма?
Увидев, что слова совсем добили настрой девушки, я и сама расстроилась. Я ласково задела ее плечо и ободряюще похлопала. Воительница подняла голову и сквозь выступившие слезы улыбнулась одними только губами — бездонные глаза девы из Аэдирна были полны пустоты.
— Извини, что-то я разошлась, — пробурчала я примирительно. — Зато теперь понятно, как ты выжила после такого отравления. А все мне — Филиппа — великая чародейка, — я пропищала, изображая Лютика после попойки. — А на деле, сила в тебе — доза явно не рассчитана на дракона, — я потянула девушку за ладонь дальше. — Кто еще знает об этом твоем оборотничестве?
— Детмольд, — обреченно ответила Саския.
— Кто?
— Тот маг, с которым ты сражалась, — пояснила она. — Еще Йорвет. Он даже целую сказку придумал про «убийцу дракона». Он считает, что людям сейчас необходим подобный герой. А герою нужна подобная легенда. И он прав.
— Может полетаешь на свободе? — с надеждой спросила я. — Первая авиация в вашем мире — даже Хенсельту не устоять. Главное, метко плюнуть в него, типа ракеты Воздух-Земля.
— Я думала об этом, — кивнула девушка. — Но что случиться с Верхним Аэдирном потом? Когда пыль от битвы рассеется? Ты не догадываешься, как люди относятся к оборотням. От меня откажутся и некому будет вести людей.
— Ты там вроде строишь государство без предрассудков? — я фыркнула. — Я поняла. Ты боишься, что раскол тут же пойдет изнутри города? Мудро, конечно, ничего не скажешь, — я попыталась дыханием убрать прядь, упавшую на очки. — Краснолюды, эльфы и люди под одним знаменем. Даже скояʼтаэли стоят тут плечом к плечу вместе со всеми, не считая безграничного обожания их командира к тебе. Я никому не скажу, что ты —дракон, может, кроме Геральта — тут у нас нет секретов, а он парень не из болтливых.
— Хорошо, — согласилась Саския. — Главное, быстрее выбраться на поверхность. Хенсельту уже донесли, что он сражается не с кучкой ополченцев…
— И все-таки какая ударная сила пропадает, — присвистнула я, открывая дверь наружу.
Солнце резко садануло в глаза — из почти кромешной тьмы на свет божий выбираться не всегда приятно. Глаза сразу заболели, и мы вдвоем стояли и просто пытались проморгаться. Гребаная погода выкидывала все новые финты — теперь на небе снова не было ни облачка, только бесконечная голубизна — как будто кто-то пролил краску.
На выходе нас уже ждали — Золтан и Геральт, но деликатно дали прийти в себя, не спрашивая, что произошло. Ведьмак только мрачно посмотрел на кровь, которая живописно размазалась по мне, но осознав, что она чья-то чужая и вообще не имеет со мной ничего общего, от комментариев воздержался. Комментарий к Глава 18. Часть 1. Грустная философия, парочка действительно гениальных идей и первая в этом мире авиация *No pasarán! – с испанского “Они не пройдут”, амиго.
====== Глава 18. Часть 2. Очень скорая помощь. ======
— Что случилось, Золтан? — Саския накинула на себя вновь командирский вид.
— Вот-вот начнётся веселье, — рапортовал краснолюд, нелепо отдавая честь. — Пастух Хенсельт лично поведет свой табун.
— Не шуми, с ним мы разберемся, — кивнула Саския. — Что-то еще?
— А еще у нас незваные гости, — краснолюд рукой указал в сторону стены. — Два тролля… Один, наверное, она, — Золтан замялся, поскреб бороду. — Страшная, как говно из-под снега, зато с сиськами. Надо было видеть рожи наших, когда эти два шкафа вылезли на площадь.
— Понятие красоты субъективно, — стало обидно за очаровательную парочку моих знакомых, столь близкую по духу.
— То-то и оно, как пришли — сразу понял, что твоя компания, — ухмыльнулся друг. — Чужая — хорошая, Чужая — жалеет. Где ты только их берешь всех?
— Места надо знать, — таинственно кивнула я, удивленная новостями. Я-то думала, что реликтовая семейная пара, как минимум, в обиде на меня из-за выходки Йорвета. — Не, ну, а чо? Мы же строим равноправное государство — чем тролль хуже меня? Подумаешь, воняет, так его ж отмыть можно…
— Как разошлась весть, что Хенсельт будет сам командовать армией, — вставил ведьмак. — У ополчения исчез запал к бою.
Все замолчали. Саския задумчиво смотрела куда-то вдаль, Геральт и Золтан переглядывались, в глазах у друзей читался немой вопрос: «Что будем делать?», я чесала ногу ногой. Все как обычно.
Надо произнести пламенную речь, вдохновить людей — если воины заранее согласны сдаться, пусть лучше просто ложатся под стрелы. Сомневаюсь, что Хенсельт оставит от Вергена что-то, кроме воспоминаний и может, парочки строений, в качестве назидания потомкам, мол, не связывайтесь с Великим Единорогом и все-такое прочее.
Вот только, речь должна произносить не я, а главная жаба в нашем болоте — Аэдирнская Дева. Но я еще буквально десять минут назад обвинила её в жестокости — как всегда не вовремя — что Саския теперь скажет?
Мы двигались по улочкам осажденного города, прошли мимо госпиталя, где ощутимо прибавилось раненых. Медсестры и врачи мелькали туда-сюда, словно в жопу всем и каждому воткнули по здоровенному шилу и, не взирая на трудности, продолжали делать свое дело. Трупы складывали недалеко — в теньке одного из особняков, накрыв простынями. Люди готовы сдаться, а за что пали их братья? Кто вообще сказал, что будет легко?
У ворот собралась толпа ополченцев. Витал какой-то странный, напряженный запах уныния. Эльфы, краснолюды — все поникли, сидели, упершись взглядом в пустоту. Многие тихо переговаривались, по обрывкам фраз можно было понять, что обсуждалось на этой площадке только безнадежное положение. Вот уж воистину, никакая стена не защитит город лучше человеческой храбрости, прав был Алкей*. А её, увы, здесь днем с огнем не сыщешь…
И что же теперь делать, как с ними воевать? Ну как-как, толкнуть речугу, что Дзержинский при первом залпе «Авроры» и поднять массы на бой, последний, праведный и далее по списку. Им никто никогда не рассказывал о Великой Отечественной Войне. Блокада Ленинграда продолжалась гораздо больше одного дня, и никто не посмел сдаться, а эти тряпки… Тьфу. Меня взяла гордость за свою Родину, может впервые в жизни. Я залезла на ящики и, словно Ленин с броневика, протянула руку к солнцу:
— Товарищи! — громко, собрав всю свою мужественность в кулак, резко повышая навык красноречия и изображая из себя скопление всяческих достоинств, закричала я. Толпа подняла голову. — Чего за мрачные настроения? Я-то думала, вы будете радоваться — Король лично почтит нас своим присутствием!
Толпа загудела, зашуршала. Каждый счел своим долгом покрутить пальцем у виска, посмотреть на меня, как на клиническую идиотку. Но я упорно продолжила нести уверенность в массы: