- То и этого скорохода подобьем и будет у кайзера одним трехтрубным крейсером меньше...
Губы Беринга давно превратились в тонкую, бескровную линию. Вытащить русских на U-3 не получалось, они явно не собирались следовать за "Аугсбургом", предпочитая синицу в руках журавлю в небе. Два их "Баяна", хоть и били сейчас по флагману контр-адмирала, но с курса не свернули и продолжали настигать "Амазон". Расстояние между преследуемым и гончими продолжало сокращаться, пока по "Амазон" не стреляли, но с ним немедленно будет покончено, как только русские обратят на него внимание... осколок просвистел прямо над головой, воздух туго толкнулся в тулью морской фуражки, чуть-чуть ниже и... Но что еще можно сделать? - судорожно размышлял контр-адмирал, глядя как опадает стена воды, только что выросшая в каких-то полутора десятках метров от его корабля... Решение пришло мгновенно.
- Так что немец скорость потерял, вашблагородь! - Старший вахтенный офицер только кулаки сжал: что же, что бой, а за донесение не по уставу сигнальщик под ружьем настоится. Но ведь правда - после разрыва у борта германский трехтрубный крейсер покатился влево, резко теряя в скорости.
- Да неужто?! - боевой успех воодушевил офицеров. Один вражеский корабль потоплен, да и "Амазонке" недолго осталось, эту пару все уже считали своим заслуженным трофеем. Но добавить к ним еще и современный крейсер - это же совсем великолепно! Вот сейчас командир скомандует поворот, "Баян" и "Макаров" подойдут поближе к "Аугсбургу" и...
- А потерял, так и хорошо. Андрей Геннадьевич, работайте! - только и распорядился князь, не приказав, однако, изменить курса.
Снаряды ложились все ближе и ближе, а Беринг вглядывался в силуэты русских кораблей. Ну вот же я, израненный, беспомощный, неужели вы пройдете мимо? Идите сюда, добейте меня! Увы - русские, продолжая вести огонь по "Аугсбургу" курса не меняли. Еще оставался совсем мизерный шанс на то, что русские, убедившись в невысокой эффективности стрельбы почти на предельную дистанцию, все же...
Грохот разрыва ударил по ушам, и контр-адмирал почувствовал, как палуба легко толкнулась в ноги, когда восьмидюймовый снаряд, пробив борт "Аугсбурга" взорвался внутри полубака. Верхнюю палубу изрядно вспучило, хотя носовые орудия крейсера не пострадали, однако похоже было, что внутри корабля начинался пожар.
Стрельба русских оказалась неожиданно хорошей, так не стыдно было бы стрелять и комендорам "Хохзеефлотте", и это значило, что засада окончательно сорвалась. Два русских крейсера будут расстреливать "Аугсбург", не приближаясь к нему, а он, изображая подранка, не может вертеться, изворачиваясь от накрытий. В конце концов его подобьют, а потом уничтожат, тогда четвертый германский корабль погибнет без всякой пользы, и этого Беринг, конечно, допустить не мог. Он еще раз взглянул на горящий, пытающийся бежать и явно обреченный "Амазон". Мысль, что нужно уходить, бросая товарища, резанула по сердцу неожиданной болью, но контр-адмирал не колебался ни секунды: помочь морякам "Амазон" он не мог, так что увеличивать и без того избыточное количество сегодняшних жертв не имело никакого смысла.
- Я же говорил - заманивает! - авторитетно заявил Георгий Васильевич, глядя как получивший попадание "Аугсбург", быстро набрав ход, лег на новый курс с явным намерением покинуть поле боя.
- Ничего, для первого раза и без него неплохо будет!
ГЛАВА 16
- А неладно воюем, Людвиг Бернгардович. Неладно! - приговаривал Николай Оттович фон Эссен, помешивая чай узкой серебряной ложечкой. Это нехитрое движение командующий Балтийским флотом проделывал с виртуозной легкостью привыкшего к качке моряка. На чай он никакого внимания не обращал, потому что смотрел собеседнику прямо в глаза безотрывно, но несмотря на то, что ароматнейший напиток был налит, как это говорят, "с горочкой", ни единая капля не пролилась на стол, а серебро ни разу не соприкоснулось с граненым стеклом стакана. Сейчас Николай Оттович чем-то неуловимо напоминал старого, но крепкого еще деда, главу семейства, угощающего одного из своих многочисленных внуков. Впечатление тем более усилилось, когда, отложив наконец ложечку, фон Эссен придвинул к своему собеседнику вазочку с брусничным вареньем
- Не желаете ли? Настоятельно советую - много вкуснее сахара, а уж о пользе организму и говорить нечего!
Не то, чтобы контр-адмирал фон Кербер был любителем варенья, но обстановка располагала, так что он последовал рекомендации своего командира. Людвиг Бернгардович больше полутора лет служил у фон Эссена начальником штаба, о чем нисколько не жалел - "дед" был на флоте личностью легендарной.
Несмотря на позор Порт-Артура и Цусимы, несмотря на перст указующий, коим памятник адмиралу Макарову днем и ночью взывал: "Помни войну!", несмотря на массу изменений и подвижек, случившихся после русско-японской войны в Морском ведомстве, дух Адмиралтейства оставался насквозь бюрократическим и канцелярским. Страшный удар с Востока, низвергнувший морскую мощь России, конечно же вывел петербургских адмиралов из сонного благодушия: так подпрыгнет и затрясет увесистыми брылями престарелый английских бульдог, если ему, спящему, отвесить со всей силы пинка. Выводы были сделаны. Многое, на что раньше не обращалось внимания, теперь принималось в расчет, а особенно - качество боеприпасов и подготовка флота. Теперь на это денег не жалели, пусть даже в ущерб вновь закладывавшимся кораблям. Ибо что стоят корабли с неподготовленными экипажами показал Порт-Артур, а что стоят экипажи, пускай и подготовленные, но вынужденные вести бой снарядами, способными лишь долбить врага "мертвым весом" - показала Цусима.
Однако же, получив чувствительный урок, и сделав из него выводы, адмиралтейство, подобно все тому же престарелому бульдогу вновь почило на лаврах собственной непогрешимости. Увы, как старому псу никогда не обрести молодого задора, так и людям из-под адмиралтейского шпица оказались чужды всякие потуги к инициативе и стремлении выступать в ногу со временем. До русско-японской войны были установлены порядки, по которым жил флот, но к войне они устарели. Теперь же были установлены новые правила, и не будет ошибкой утверждать, что придерживайся их флот до войны, японцы могли быть разбиты. Но кто сказал, что этого будет достаточно и в будущем? После Порт-Артура и Цусимы адмиралтейство справедливо упрекали в зашоренности, и многое поменялось. Но важнейший урок - необходимость постоянно искать изменений, рисковать, экспериментировать, выискивая наиболее верные пути развития - так до конца и не был усвоен. Адмиралтейство поменяло свои старые шоры на более современные, только-то и всего: не зря говорят, что военные всегда готовятся к прошлой войне. Вот только будет ли этого достаточно теперь, когда в промозглых туманах Балтики вот-вот замаячат тевтонские дредноуты?
Инициатива? Формально она конечно приветствовалась, но практически едва ли не всякий чих нужно было утверждать в Генеральном штабе. И исполнять его лишь по получении соответствующей директивы, а попробуй ее получи! Узкая шпага адмиралтейского шпица вознеслась в вечном салюте стылым морским ветрам и замерла, разрубая низкую серость туч над Санкт-Петербургом. Наверное, потому-то северная Столица Российской Империи и не знала никогда недостатка в дожде... Шпиц выглядел изящно и тонко, словно натянутая струна: но тень его, подобно голодному питону, давно опутала флот бесчисленными кольцами параграфов, инструкций, рескриптов и директив, безжалостно выдавливая всякое желание мыслить самостоятельно и инициативно.