- Ну какой же ты добрый и умница, дай я тебя поцелую! - соскочила со своего места Елена, но брат загородился от нее лопатообразной ладонью:
- Вот только без нежностей - решил, так решил! - внушительно изрек Всеволод, хотя шея его порозовела от еле сдерживаемого смеха.
- Конечно, дорогой, как ты скажешь, так тому и быть - скромно потупив глазки, покорно произнесла "скромная" сестрица.
Николай прилагал титанические усилия, чтобы не расхохотаться в голос, и пока ему это отлично удавалось, но тут Всеволод повернулся к нему и, сделав наисерьезнейшее лицо, поучительно пророкотал:
- И по-иному не будет!
Этого кавторанг выдержать не мог: на какую-то долю секунды он чувствовал, как смех неудержимым цунами вздымается в нем, а затем только и успел прикрыть рот ладонью, перед тем как его согнуло от хохота. На глазах Николая выступили слезы, и он достал было носовой платок, однако вовремя вспомнил, что протирал им лапки котенку, что вызвало еще один взрыв гомерического смеха. Всеволод, смеялся вместе с ним и мир между мужчинами был восстановлен.
А затем из прихожей раздался заливистый трезвон.
ГЛАВА 17
Широченная, лопатообразная ладонь обрушилась на столешницу резного дуба, отчего та, нисколько не привыкшая к подобному обращению, возмущенно хрустнула. Рожденная богатырским шлепком волна басовитого грома окатила зал, оттенившись застенчивым звоном бокалов на подносе, который держала затянутая в нитяную перчатку рука.
Официант, хоть и был вышколен, но расслабился за годы работы в приличной ресторации. Здесь не принято было стучать кулаками по столу, вот и дал маху, вздрогнул. Николай, разумеется, оставался недвижим - что ему, привыкшему к реву тяжелых орудий, какие-то хлопки? Но хорошо, что, исключая кавторанга и его порывистого собеседника в заведении никого не было: конфузией официанта дело и ограничилось.
- Мы стреляем хуже. Мы ОПЯТЬ стреляем хуже! - произнес Всеволод. После того, как его ладонь чуть не сложила стол пополам, можно было бы ожидать грозного рева, но Русанов говорил полушепотом, хотя его глаза сверкали гневом.
- Как так? Николай, ну вот ты мне скажи - как так?! Ведь Цусима! Порт-Артур! Жизни-то научились, снарядов на подготовку не жалели, корабли в море - дома, а что в итоге?! Что такого придумал растреклятый хохзеефлот, что мы опять позади?!
- Ты уверен? В бою всегда кажется, что тебя засыпает снарядами, а противник невредим.
- Аааа.... - Вячеслав Александрович раздраженно махнул рукой.
- Абсолютно уверен. У меня отдельный человек высматривал попадания, и что думаешь? Когда посчитались - на два наших снаряда минимум три кайзеровских! Ладно, давай по маленькой, что живы остались, да за здоровье моей любезной сестрицы - вся извелась ведь, пока мы ходили. Встречала прямо с катера, лица на девке не было.
- Мы все тут только что на рею не лезли - только и ответил Николай.
- Да уж... понимаю. Когда сам идешь, это одно, а когда другие идут, а тебе сидеть и ждать у моря погоды... - сочувственно крякнул Русанов
- Ты же в первый раз.
- Ага, в первый. И честно тебе скажу - играло ретивое! Ох, как играло! Азарт, конечно, но и страшно, не приведи Господь, а при подчиненных не покажешь. Уж не знаю, как вы, цусимцы, это в себе держали. Мы-то через сутки в бой, а вам сколько месяцев до драки ждать пришлось...
- Да шут с ней, с Цусимой, что было, то быльем поросло - покривил душой Николай:
- Ты давай рассказывай, как все случилось.
- Да ладно, неужто отчетов не читал?
- Читал до наизусть. Но бумага - это одно, а когда свой брат-артиллерист скажет... сам понимаешь
Когда посыльный со "Славы" отбарабанил - "господин командир срочно требует офицеров на борт", Николай, хотя ему никаких сообщений и не было, отправился вместе с Всеволодом. Что-то явно затевалось, и ему хотелось бы встретить это самое "что-то" на борту своего дредноута. Конечно, шансов на то, что "Севастополь" поведут в бой невысоки, корабль все еще не считался "к походу и бою готовым", так как боевая подготовка все еще не завершена, но вдруг?
Не свезло. Четверка новейших линкоров осталась недвижима, когда броненосцы 2-ой бригады, в вечерней тиши, выбрали якоря и двинулись в море. Впереди, конечно, шел "Рюрик" под флагом комфлота. К тому времени как старые линкоры один за другим вступили ему в кильватер, новейшие нефтяные "Новики" уже растворились в медленно подползающих сумерках. Следом за ним пропал флагман, скрылись "Император Павел I" и "Андрей Первозванный" - флот исчез, и вскоре даже на местах стоянок кораблей уже ничего нельзя было различить. Что-то будет?
Почти двое суток экипажи и все население Гельсингфорса давила неизвестность. Командир "Севастополя", Бестужев-Рюмин вел себя как ни в чем не бывало. На все вопросы кают-кампании Анатолий Иванович только чуть кривил аристократические губы и молча смотрел так, что всякое желание чем-либо интересоваться мгновенно исчезало. Увольнительные были отменены, да и кому в голову могло прийти покинуть линкор - а вдруг надо будет идти на выручку, в бой? Лейтенанты-командиры башен главного калибра и противоминных плутонгов даже не задавали вопросов, только тяжело вздыхали и смотрели на Николая печальными глазами. Может и стоило держаться с ними подобно командиру корабля, но Николай, махнув рукой, собрал своих, да и бухнул, что о 2-ой бригаде ничего не знает. А если узнает, то в тайну заколоченного чердака играть не будет и все что можно будет рассказать - сообщит незамедлительно. Лейтенанты слегка приободрились и перестали изображать барышень на выданье, но, конечно, напряжения -- это снять не могло.
- Идут! Идут, вашсковородь! - влетел в каюту ординарец Кузяков с лихорадочно блестящими глазами
Кавторанг, не переспрашивая, пулей выскочил на палубу, благо был полностью одет, но в гавани никого не было
- Какого...
- Так что радисты сообщили с "Прыткого", он в дозоре
Теперь каждая минута тянулась вечностью, но вот показался "Рюрик"... "Андрей Первозванный"... "Слава"...
- "Цесаревич" вон... "Андрей" ... Все здесь! - радостно гомонили матросы.
Медленно вползали на рейд тяжелые туши линкоров 2-ой бригады, и даже невооруженным глазом были видны темные подпалины, оставленные вражескими снарядами. Флагманский "Рюрик" потерял половину мачты, вторая труба "Первозванного" держалась на честном слове, а "Слава" заметно сидела носом. Видно было, что бригада воевала всерьез, однако же ни один ее корабль тонуть не собирался, и даже не выглядел чрезмерно побитым. Все сопровождавшие бригаду эсминцы один за другим бросали якоря на своих местах - и ни одно место не пустовало.
- Ну, прелюдию я опущу - сам знаешь, что 4-ю эскадру его кайзеровского величества мы благополучно про... ну давай повторим, что ли, на сухое такое дело не расскажешь.
Николай согласно кивнул. В сущности, все было ясно. После крайне неудачной попытки устроить диверсию в Финском заливе, в ходе которой немцы потеряли на камнях "Магдебург", а затем еще и "Амазон" с "Пантерой", неугомонный фон Эссен решил ковать железо, пока горячо. Командующий отправил в рейд 3-ю бригаду крейсеров, с заданием навести шороху в центральной части Балтики, а затем слегка пострелять по Данцигу - что и было исполнено в точности. Очевидно, что немцы от такого совсем озверели и просто обязаны были каким-то образом одернуть русских...
Много позже стало известно, что принц Генрих, командовавший германскими ВМС на Балтике, решил преподать фон Эссену запоминающийся урок, показав, кто хозяин Балтийского моря. С этой целью он попросил на время операции передать ему 4-ю эскадру, включающую в себя пять линкоров-броненосцев типа "Кайзер Фридрих III". Адмирал Тирпиц поддержал своего подчиненного, но счел запрашиваемые им силы недостаточными и даже предложил отправить в дело дредноуты хохзеефлотте. Однако осторожность командующего Флотом Открытого Моря взяла верх: немцы все еще опасались атаки англичан и, в ожидании Армагеддона, не рискнули переводить хотя бы несколько новейших линкоров на Балтику. В итоге принцу Генриху, в дополнение к имевшимся у него легким силам, достались пять броненосцев, броненосный крейсер "Блюхер" и легкий крейсер "Страсбург" в сопровождении двух флотилий эсминцев. Эту эскадру германское командование отправило в северную часть Балтики с заданием потопить как можно больше русских и навсегда отбить у них охоту куда-то вылезать из-за минных заграждений Финского залива.