Еникеева оглушил грохот и "Баян" сильно встряхнуло. Только что стрелявшую по врагу носовую башню развернуло и вскрыло, как консервную банку. Взвизгнули осколки, а старший артиллерист, нелепо взмахнув руками рухнул на пол боевой рубки. Слева раздался чей-то стон.
Алексей Павлович склонился над раненным старшим артиллеристом, и едва не поморщился против воли - раны в голову и шею, кровь ручьем... Совсем плохо.
- Держись Андрей!
- Ничего. - вытолкнул из себя артиллерист и судорожно сглотнул
- Всегда... меч...чтал пог..гнать дред... ноут... нашей... вось...восьми...дюймовкой... И вот.... - он еще попробовал улыбнуться, но в горле что-то забулькало, предсмертная дрожь сотрясла тело офицера и глаза его закрылись.
"Баян" получил два попадания. Одно из них выбило носовую башню с 203-мм орудием, но второе оказалось куда страшнее. Удар пришелся в правую скулу корабля прямо по ватерлинии, аккурат под носовым казематом шестидюймовой пушки. Случись это ближе к середине корпуса, возможно, все бы и обошлось, но в этом месте бронепояс истончался до несчастных ста двадцати миллиметров и не мог, конечно, сдержать удар двенадцатидюймового снаряда. Четырехсоткилограммовая, начиненная тринитротолуолом стальная чушка проломила бронеплиту и взорвалась, проделав в корпусе "Баяна" грандиозную дыру, куда немедленно устремились потоки холодной балтийской воды.
- Адмирал сигналит отступление, вашсковородь!
Ну правильно, что тут еще делать? Если сильно повезет, может быть кто-то сможет уйти. Снова грохот и визг осколков - обернувшись, Еникеев увидел, как верхняя половина третьей трубы валится за борт, словно подрубленная гигантским дровосеком. Это совсем плохо - мало того, что упала тяга, так еще и германские снаряды дают массу осколков, наверняка повредили котел, а значит скорость...
Неожиданно в рубку влетел старший офицер, которому, вообще-то, в бою положено находиться где угодно, но только не в ней:
- Господин командир! Алексей Павлович! В носу дыра, что твои ворота, льет как из брандспойта! Центральный пост и погреба шестидюймовок затоплены, переборка в первое машинное подтекает! Может не выдержать, если скорость не сбросим!
Еникеев и сам чувствовал, что крейсер садится носом.
- Сколько узлов сможем дать без риска?
- Четырнадцать, не больше.
Вот и все. Может быть, кто-то из бригады и спасется, но не "Баян", это точно. "Ольга... Господи... Как же она теперь" - только и подумал князь. А потом - надвинул покрепче фуражку, и:
- Распоряжение адмирала нас не касается. Идем топить "Дерфлингер"! Приказываю: атаковать торпедами, а затем - таранить! Кто бы из нас ни остался в живых последним - отменять приказ запрещаю!
***
Бахирев наблюдал, как "Олег" и "Богатырь", следуя его распоряжению, повернули на обратный курс. "Баян" накрыли германские снаряды, крейсер пылал, но приказа почему-то не выполнил, продолжая идти вдогон "Дерфлингеру".
- Они что, не поняли приказа? Повторите! - бросил контр-адмирал, но вдруг увидел какие-то флаги, которые сейчас едва видимые фигуры пытались натянуть на поручни верхнего мостика горящего крейсера. Командир "Адмирала Макарова" вскинул бинокль
- "Сблизиться и таранить неприятеля". Какого... Что они делают?!
Михаил Коронатович сглотнул внезапно скрутившийся комок в горле. Глаза предательски защипало.
- Они пытаются спасти нас - только и ответил контр-адмирал.
***
Фон Ройтер, командир "Дерфлингера" предпочел проявить разумную осторожность. Бой складывался как-то странно - сперва, перехватив отряд русских крейсеров он ожидал избиения младенцев, потому что противостоять его кораблю те никак не могли. Но потом из ниоткуда появился крупный крейсер, судя по всему - "Рюрик" и "Дерфлингер" оказался окружен, а русские ринулись в атаку. Затем "Рюрик" исчез столь же таинственно, как и появился, а затем три вражеских крейсера тоже отвернули: но не четвертый, продолжавший самоубийственную атаку. Что все это могло означать, и чего еще ожидать от этих сумасшедших?
И капитан цур зее решил не рисковать. Меньше четверти часа понадобилось его комендорам, чтобы расстрелять преследующий их корабль. Но почти все эти пятнадцать минут "Дерфлингер" шел прежним курсом, громя атакующий его крейсер на отходе и удаляясь от остальных русских кораблей на двадцати узлах, а они на тех же двадцати узлах бежали от него. Сейчас противников разделяло миль десять-двенадцать или даже больше, так что они потеряли друг друга из вида.
Впрочем, это не слишком волновало фон Ройтера. Он догонит русских через час-полтора, и тогда уж...
ГЛАВА 22
Просторнейший зал. Высоченные потолки и огромные, едва не в рост человека люстры. Стены забраны панелями благородного дерева. В тон ему подобран паркет, плашки которого подогнаны идеально - загони сюда индийского слона (благо размеры зала позволяют) они даже не скрипнут. Двустворчатые двери, украшенные витиеватой резьбой, и окна с лепниной, размерами под стать дверям. Чисто отмытое стекло между тяжелой материей штор, подвязанной сейчас толстенными шнурами золотого цвета. Впрочем, света все равно немного, потому что на улице сейчас пасмурно, сильный ветер и слякоть. Великолепнейший дубовый стол, зачем-то застеленный красным бархатом, хрустальные графины с чистейшей, только что не родниковой водой. Крепкие стулья, с высокими ажурными спинками. И - убеленные сединами головы, холеные лица, золотое шитье мундиров, в глазах рябит от эполет. Сегодня - едва ли не вдвое больше, чем обычно. Потому что сегодня нас почтил своим присутствием сам Государь.
Божиею поспешествующею милостию Николай Вторы?й император и самодержец Всероссийский, Московский, Киевский, Владимирский, Новгородский; царь Казанский, царь Астраханский, царь Польский, царь Сибирский, царь Херсонеса Таврического, царь Грузинский; государь Псковский и великий князь Смоленский, Литовский, Волынский, Подольский и Финляндский; князь Эстляндский, Лифляндский, Курляндский и Семигальский, Самогитский, Белостокский, Корельский, Тверский, Югорский, Пермский, Вятский, Болгарский и иных; государь и великий князь Новагорода низовския земли?, Черниговский, Рязанский, Полотский, Ростовский, Ярославский, Белозерский, Удорский, Обдорский, Кондийский, Витебский, Мстиславский и всея Северныя страны повелитель; и государь Иверския, Карталинския и Кабардинския земли? и области Арменския; Черкасских и Горских князей и иных наследный государь и обладатель, государь Туркестанский; наследник Норвежский, герцог Шлезвиг-Голштейнский, Стормарнский, Дитмарсенский и Ольденбургский и прочая, и прочая, и прочая" сидел сейчас в середине стола.
А рядом с ним - все командование Северным фронтом, которому подчинялся Балтийский флот. И еще куча генералов Ставки: не лень же было ехать сюда из самых Барановичей!
Николай Оттович тяжело вздохнул - про себя, естественно, потому что внешне должен был иметь вид самый бодрый. Сейчас все лица оборотились к нему и от того, как он будет держаться, зависит очень многое. Наверняка ему выскажут за неудачу при Готланде, но тут уж как повернуть - и дело командующего в том, чтобы даже из неудачи извлечь максимум выгоды для вверенного ему дела.
- Ваше императорское величество, дозволите ли начать? - свои слова Николай Оттович сопроводил коротким поклоном.
- Да, приступайте, я слушаю Вас - отвечал ему тихий голос Государя.
- С грустью вынужден сообщить, что морская война, которую ведет верный Вашему императорскому величеству балтийский флот не достигает нужного результата, а это происходит из-за недостатка сил, участвующих в боевых операциях - бухнул фон Эссен.