Не было никакого смысла оттягивать неизбежное, но странное чувство радости на мгновение охватило Николая, когда извозчик, ошибившись, свернул не на ту улицу - маршрут удлинился минуты на три, отложив тягостное объяснение. На целых три минуты.
Но вот и прекрасно знакомый, такой уютный дом четы Еникеевых. Налитые свинцом ноги, которые, казалось, и вовсе невозможно оторвать от земли, вдруг сами понесли Николая к парадному. Никогда еще Николаю не приходилось делать подобного - говорить мужчинам о погибших сослуживцах, даже друзьях, это совсем другое. Ладно, хватит сантиментов - выругал себя капитан второго ранга. Есть дело, которое нужно сделать, и точка.
Как в тумане Николай поздоровался с горничной, отдал ей фуражку, шагнул вперед...
Дверь в гостиную открылась и кавторанг, открыв было рот для приветствия, не смог его закрыть. Все заготовленные слова внезапно вылетели из головы, в глазах потемнело, а сердце, подпрыгнув, ухнуло вниз. Господи, да что же это такое?!!
- О, Николай, неужели это Вы? Какой приятный сюрприз! -Ольга всегда выглядела восхитительно, сколько помнил ее кавторанг, но сейчас она поражала воображение: стоявшая перед Николаем молодая женщина просто лучилась счастьем и этот чудный внутренний свет одарял ее неземной красотой. Она сделала шаг назад, не столько пропуская Маштакова в дом, сколько приглашая полюбоваться собой - и было чем! Чистая кожа, огромные сияющие глаза, очаровательный румянец, светлые локоны, убранные в простую, элегантную прическу. На Ольге было очаровательное белое платье свободного кроя, но оно уже не могло скрыть заметно округлившийся животик.
Если что-то и омрачало семейное счастье княжеской четы, так это отсутствие детей, и Николай знал, что супруги сильно расстраивались по этому поводу. Они обращались к медицинским светилам - впрочем, тема была донельзя деликатной, и Николай всегда обходил ее, потому что помочь ничем не мог, а его сочувствие вряд ли было уместно.
И вот, наконец, у них все получилось. Да только никогда не увидеть Алексею Павловичу собственного сына, не подержать его на руках, не подбросить в воздух, наслаждаясь заливистым детским смехом. А мальчик (почему-то Николай ни секунды не сомневался, что будет именно мальчик) не увидит своего отца живым. Лишь фотография с траурной каемкой, да рассказы старших...
Предложи в этот миг Николаю муки вечные в обмен на жизнь князя - и кавторанг шагнул бы в ад с облегчением.
А Ольга, полагая что причиной шокированного вида Маштакова является она сама и гордая произведенным эффектом, продолжала:
- Вы нас извините, Николай, что не поставили Вас в известность сразу же. Алексей был вне себя от счастья, боялся сглазить, да к тому же настоял, чтобы я показалась одному хорошему доктору в Ревеле. Он разрешил мне написать Вам по возвращении в Гельсингфорс, только я еще не успела - оказывается, в моем положении столько всяких нюансов! Иной раз надо что-то сделать, а заставить себя не получается. Только Вы не думайте, что я ленилась Вам писать! - госпожа Еникеева шутливо погрозила Николаю пальчиком:
- Я трижды бралась за перо, и представьте себе - не могу двух слов меж собой связать. Это я-то! - смеялась Ольга, почитавшаяся обществом одной из самых остроумных красавиц Гельсингфорса.
- Но что это я все о себе, да о себе... Точнее - что это обо мне, да обо мне одна только я и говорю! - притворно надула пухлые губки Ольга:
- Николай, ну скажите уже как Вы рады за нас, что же Вы молчите!
- Ольга ???, я... - страшная догадка заставила вздрогнуть княгиню, и она обеими ладонями схватила кавторанга за руку
- Что-то с Алексеем?! Что?!!!
Николай с трудом пропихивал слова сквозь одеревеневшую гортань, но видел лишь одно - как яркие огоньки радости и счастья медленно истаивают в огромных глазах жены... вдовы его друга, покрываясь пеплом мучительной боли.
- Алеша... Боже мой! - всхлипнула она, закусила губу и слезы хлынули по утратившему краски лицу. Николай шагнул вперед.
Он совершенно не помнил, сколько они простояли так - он, обнявший ее за плечи, и она, уткнувшаяся ему в грудь, плачущая беззвучно и безутешно, навзрыд. Помнил только, как сотрясалось в рыданиях хрупкое тело под его рукой и всепоглощающее, рвущее душу чувство абсолютного бессилия.
Наконец Ольга отстранилась
- Спасибо Вам, что это Вы пришли. Вы... потом приходите еще, не забывайте нас. С Вашей Еленой... - она всхлипнула:
- Вам всегда здесь будут рады. И Алеша был бы рад - но тут самообладание вновь изменило Ольге, и она прижала невесть откуда взявшийся платок к губам.
- Николай, Вы ступайте сейчас. - произнесла она шепотом.
- Если я могу что-то для Вас сделать... - голос кавторанга предательски дрогнул.
- Вы... потом, ладно? Сейчас мне нужно побыть одной. Простите! - Ольга развернулась и быстро прошла в дом. Николай постоял еще немного, но, понимая, насколько он бессилен чему-то помочь, шагнул за порог и закрыл за собою дверь.
***
Было прохладно, но так даже и лучше - Николай открыл иллюминатор, подставив лицо свежему ветерку. Тот хлынул в прокуренную каюту, разгоняя клубы табачного дыма - кавторанг уже высадил две трубки и раздумывал, не набить ли третью. В шкафчике дожидалась своего часа невесть как завалявшаяся там бутылка "Фрапэна" - изрядно дорогого коньяка, распечатать которую все никак не находилось повода. Сейчас повод как будто был, но Николая мутила одна только мысль о крепких напитках. А вот пересохшее горло после крепкого табака саднило немилосердно.
- Кузяков! - окликнул Николай верного ординарца, только что постучавшегося в открытую дверь и откашлялся - голос его звучал на удивление хрипло.
- Расстарайся, голубчик, пару "шиттовского" похолоднее!
- Сию минуту, вашблагородь!
Одолев полбутылки пива одним глотком, кавторанг откинулся на стуле и вновь задумчиво воззрился на трубку - но решил все же отложить хотя бы до того, как закончится пиво. Горечь сегодняшней встречи с Ольгой отпустила, оставив после себя опустошение и крайнюю степень усталости. Делать ничего не хотелось, думать - тоже. Пожалуй, единственным желанием кавторанга было рухнуть в постель, уткнув лицо в подушку и проспать ближайшую тысячу лет, растворив все проблемы и переживания этого мира в спасительном забытьи сновидений.
Николай поднес было запотевшую бутылку к губам (свинство, конечно, пить из горлышка бутылки - но все равно ведь никто не видит), однако в этот момент в дверь постучали и Николай, сделав добрый глоток, со вздохом отставил пиво на столик, достав пару бокалов. Кого еще там черти несут?
- Войдите!
Дверь каюты открылась и на пороге возникла худощавая, жилистая фигура среднего роста, одетая в рабочее. Высокий лоб, светлые волосы, ясные голубые глаза и почти всегда - легкая, немного застенчивая улыбка. Николай подавил тихий стон: ну надо же, лейтенант Тырков собственной персоной. Офицер командовал кормовым плутонгом противоминных орудий и свое дело знал весьма хорошо, отчего на учениях почти всегда был на первом, редко на втором месте среди своих коллег. Николай мог бы радоваться такому подчиненному, даже невзирая на то, что лейтенант не так давно подавал рапорт на перевод. На бездействующем линкоре Тыркову не сиделось, но это, по мнению Николая, было совершенно в порядке вещей: в конце-концов, лейтенантам всегда до зарезу нужно в самый центр событий. Вот только другие два лейтенанта, также стремившиеся перевестись на крейсера или миноносцы, в конце-концов то ли вняли голосу разума, то ли просто смирились со своей судьбой, и вопрос по ним уладился, а вот по Тыркову - нет. Настойчивый офицер избрал стратегию "капля камень точит": бумаг больше не писал, но раз за разом, при всяком, казавшимся Тыркову удобным случае, он заводил разговор о своем переводе. И, конечно, раз за разом получал от Николая твердый отказ. Но надежды не терял, а только замолкал на время, готовя аргументы к очередному "заходу": Николая это сперва смешило, потом стало раздражать и в один прекрасный день он, не сдержавшись, сколько возможно вежливо, но твердо отправил подошедшего к нему Тыркова в те туманные дали, куда Макар телят не гонял. Но и это не возымело действия: лейтенант некоторое время молчал, а затем вновь взялся за свое. Сейчас, судя по целеустремленному выражению лица вошедшего, Николая ожидал очередной раунд грозивших стать бесконечными переговоров.