Нас всех троих чуть не стошнило! Если уж что-то и отсутствует в Витте по определению, то это робость. Макс как раз собирался продолжить чтение, но тут одновременно зазвонили стационарный и сотовый телефоны. Нетрудно догадаться, кто это. Обычные подозреваемые: мама, Лилли или Катарина.
Я отозвалась по сотовому. Лилли. От волнения она буквально захлебывалась:
— Видела сегодняшние газеты?
— Да, Лилли, как раз сейчас я читаю про роман года, так что меня уже мутит.
Лилли никак не могла успокоиться:
— Пия, дело зашло еще дальше. Агентство «Рейтер» уже предложило нам видеоматериалы и выражения восторгов, к сожалению, мы прямо сегодня запустим эту лабуду в «Теле поздравлениях». Парочка вчера произвела свой первый великий выход в люди, на кино-балу они представляли свои физиономии ко всем отверстиям, похожим на микрофон, и даже дали интервью.
Меня это ни капельки не удивило.
— Ты действительно хочешь узнать подробности? — осторожно спросила Лилли.
Безусловно, я хотела, и даже очень.
— На Витте было кольцо от «Тиффани», она подтвердила факт помолвки. Леандер не постеснялся к месту и не к месту долдонить про свою биографию, которая поступит в продажу в следующем месяце. Там был Кристиан, наш фотограф. Он утверждает, что Витта производила впечатление дамочки по вызову, поскольку неустанно посвящала всех присутствующих в свою историю.
Фи, они плохо знают нашу мерзкую Витту. Зато она прекрасно разбирается в пиаре.
Макс, которому второй телефон действовал на нервы, снял трубку и закричал:
— Это Катарина. она велела передать, что она этого так не оставит.
Я попрощалась с Лилли и схватила вторую трубку.
— Ни стыда ни совести, — заявила Катарина без всякого вступления, — не могу дождаться, когда наконец увижу его раздавленным. Вместе с Виттой. Вот посмотришь. За такие вещи надо платить. Кстати, Герберт говорит, что с удовольствием составит тебе компанию во время визита к Леандеру. Я все ему передала. Он уже готовится. Обратила внимание, что они потеснили с обложек Бориса и Бабс (Знаменитый теннисист Борис Беккер и его подруга, родившая от него ребенка)? А это кое-что значит. — Катарина много лет была поклонницей Бориса и Бабс и не оставляла надежду, что они наконец сойдутся, причем хотела этого не меньше, чем их ребенок.
— Они навсегда останутся нашей самой яркой парой. Кто еще кроме Хайди Клум, Штеффи Граф и Франца Беккенбауера достоин представлять нас в мире?
— Карл Лагерфельд и Армин Мюллер-Шталь, — успокоила я ее.
Потом положила трубку и как раз собиралась вернуться к журналу, но снова зазвонил сотовый. Значит, мама. Она очень боялась, что я начну переживать. Успокоив и ее, я снова повернулась к Максу и Вере.
Они все еще качали головами.
— Как она гордится тем, что ею заинтересовалась пресса. Посмотри сюда. Как преданно она смотрит ему в рот! — Снимок сделал тот же самый фотограф, с помощью которого по мановению руки Леандера я скатилась на уровень спутницы, хотя по буквам продиктовала свою фамилию. Стоило Леандеру, как это принято у добрых старых друзей, произнести: «Тут ничего серьезного. Не превращай это в акт государственной важности», и вот ты уже не человек, а анонимная спутница.
Взгляд Макса выражал тревогу.
— Как ты себя чувствуешь?
«На удивление хорошо», — подумала я. Ситуация казалась мне все более и более смешной. И почему мои друзья мне не верят?
— Все в норме. Давайте работать, пора заканчивать эту тягомотину. Я уже пишу последнюю главу.
Они ушли, не забыв обменяться озабоченными взглядами.
Я еще раз посмотрела на обложку. Ведь это могла быть я. Хотелось бы мне жить такой жизнью? Постоянно пребывать в тени Леандера, считаться не самостоятельной женщиной, а просто женой. Не слишком ли высокая цена? Не случайно доктор Корнелиус сказала, что, впутываясь в эту историю, я не ощущала никакой опасности, потому что сразу почувствовала ее неестественность.
Хорошо, что мне удалось выпутаться да этой истории, я смогла оценить изнанку жизни. Я поняла: мне нужны реальные отношения с мужчиной, который может сделать меня счастливой, который не будет заниматься онанизмом перед собственным отражением в зеркале, а проявит интерес ко мне.
Пока я предавалась этим мыслям, снова зазвонил сотовый. Кто же еще решил выразить мне сочувствие?