Таким образом он ушел от разговора.
— Нет, «Ледяную бурю» я не смотрела.
Он вставил кассету. Фильм был хороший, но я к сожалению, слишком устала, чтобы смотреть внимательно.
Тут вдруг Макс нежно потряс меня:
— Эй, Пия! Ты заснула. Просыпайся. Уже больше трех часов ночи.
Он встал передо мной на колени и убрал прядь мне со лба. Я мгновенно пришла в себя. Его дыхание обжигало лицо. Я смотрела, как он убирает еще одну прядь. И задышала быстрее.
— По-моему, мне пора домой, — прохрипела я. Ничего себе поворот!
— Не верю, прошептал он и начал меня целовать. Клянусь, у меня закружилась голова! Его поцелуи не отличались невинностью, они были страстными и требовательными.
Каким-то непостижимым образом мы очутились на кровати, и — самое невероятное — я забыла все правила первого свидания. Хотя, если быть точной, наше свидание первым не назовешь, мы знаем друг друга достаточно давно.
Во мне остались только ощущения, я съехала с катушек. Я предполагала, что у Макса приличный опыт, но на такой чувственный взрыв не рассчитывала. Я никак не могла им насытиться. Как будто вдруг вырвалась наружу вся застоявшаяся энергия.
Прижавшись к нему, я заснула уже на рассвете.
Меня разбудил шум на кухне. Куда делся Макс? Почему его больше нет рядом? Он жалеет о том, что произошло? Я оказалась Верой номер два?
Ни в чем не уверенная, я оделась и пошла на кухню. Макс уже сварил кофе. Разговорчивостью он сегодня не отличался. Вместо здравствуй мне следует его поцеловать?
От атмосферы прошлой ночи не осталось ничего. Сейчас наступит очередь типового набора фраз: «Давай забудем, что случилось. Мы поддались минутному порыву. Все было прекрасно, но мы друг другу не подходим».
Он поставил передо мной чашку и вопросительно посмотрел.
— Хорошо спал? — начала я расспрашивать.
Он кивнул. Ужас, он совершенно зажат. И о чем я только думала? Знала ведь, что его сердце принадлежит другой. Но так, как он меня любил, не любят тех, к кому не испытывают никаких чувств…
Хотя он ведь профессионал.
— Что случилось, Пия?
— Это было ошибкой, правильно? Ты тоже так думаешь?
— А почему ты так думаешь? — спросил он.
Я попыталась объяснить:
— Потому что рядом незримо находится еще один человек, и я ощущаю его присутствие. Вот почему.
Его взгляд стал жестким.
— Я надеялся, что это не так, но, наверное, ты права и мы совершили ошибку. Не могла бы ты уйти?
Такого я еще не видела: блеск его глаз моментально пропал.
И я ушла, даже не обернувшись.
Надоело! Больше не хочу иметь дело с мужчинами, глаза бы мои их не видели. С меня хватит — раз и навсегда! Ни к чему было огород городить. Со мной что-то не так, иначе почему мужчины, которых хочу я, меня не хотят. Наверное, это естественный отбор, и моим генам просто не суждено распространяться в этом мире. Давно пора было расшифровать предназначенное мне послание природы.
Я изо всех сил сдерживала слезы. Придя домой, приняла душ, переоделась и тут же отправилась на работу, где делала вид, что ничего не произошло. Не знаю, как вести себя с Максом. Ведь сегодня у нас редакционное заседание.
Макс не опоздал, но выглядел преотвратно. Так ему и надо! Чем он лучше меня?
На людях мы держались подчеркнуто вежливо, но во мне все кипело, в желудке начались спазмы.
Стоило мне на него посмотреть, и я тут же вспоминала нашу потрясающую ночь.
Неудивительно, что Вера от него без ума. Ее он всего-навсего поцеловал, но я даже не сомневалась, что мне тоже хватило бы поцелуев.
Остаток дня мы старались не попадаться друг другу на глаза. Как я обрадовалась, когда появилась возможность уйти!
Приехала домой, забралась в ванну и принялась размышлять.
Через полчаса вылезла с распаренными ногами и завернулась в пушистый халат.
На кухне заварила чай по рецепту йогов. Зазвонил телефон. Может быть, это Макс? Нет, Герберт. Хочет обсудить со мной встречу с Леандером, получить информацию о наиболее распространенных соглашениях в книжном бизнесе и просит прислать ему по факсу один из наших стандартных договоров.
Разочарованная, я положила трубку. Только собралась вернуться на кухню за второй чашкой чая, как снова раздался звонок. В панике я понеслась назад, споткнулась о тапки, рассыпала книги.
Запыхавшись, крикнула: Пия Монхаупт. На том конце молчали.
А потом слишком знакомый голос произнес: