Я сама с трудом подавляла рыдания, продолжая лицемерную болтовню:
— Это было непросто, но я чувствую, что мне пора перейти к новым свершениям. Никому не нравятся лежачие камни. Я начала чувствовать себя несколько ограниченной в возможностях… и мне необходимо двигаться вперед. — Врала я из рук вон плохо, и все об этом знали.
— Назови нам истинную причину, Джилл, — сказал Свен с различимой злостью в голосе. — Как это могло случиться? Что теперь, черт подери, будет с журналом «Джилл» без самой Джилл?!
— «Джилл» продолжит свое существование, — заверила я. — Это лишь начало новой эры. Я благодарю вас всех за тот неоценимый вклад, который вы сделали, но еще больше я благодарна вам за дружескую поддержку в течение этих лет. И сделайте мне одолжение, — тут в мою речь прокрался южный акцент, вырывавшийся наружу лишь в моменты эмоциональной нестабильности, — присмотрите за моей девочкой!
Встреча переросла в массовые объятия. И пока мы все ревели в конференц-зале, как новорожденные младенцы, по всему «Нестром-билдинг» разносилось всеобщее недоуменное «ах», ибо в каждый электронный ящик в компании упало следующее извещение:
Получатель: Distribution@nestrom.com
Отправитель: Ellen_Cutter@nestrom.com
Re: Джилл Уайт
С огромным сожалением извещаю вас, что легендарная основательница «Джилл» Джилл Уайт снимает с себя полномочия главного редактора с 1 августа сего года. «Годы, проведенные в “Джилл”, были лучшими в моей жизни, но меня вдруг охватила тяга к перемене мест», — вчера сообщила мне Джилл.
Основанная девять лет назад, «Джилл» моментально завоевала популярность и задала новые стандарты в индустрии женских журналов. Сам журнал и его основательница стали одними из самых узнаваемых культурных икон последнего десятилетия. Я с нескрываемым удовольствием наблюдала за их развитием и процветанием с тех пор, как «Нестром» приобрел издание в 2001 г.
Уходя, Джилл может не беспокоиться за судьбу своего детища: оно в надежных руках. Хотя объемы рекламных площадей за последний год не претерпели значительных изменений, розничная продажа увеличилась на 17 %, и общий тираж теперь составляет 800 000 экземпляров — весьма убедительный рост по сравнению с изначальными четырьмястами тысячами.
Мы будем искать новый голос, способный донести суть «Джилл» и провозгласить начало новой эры. Имя преемницы будет оглашено в ближайшем будущем. Я же, тем временем, призываю всех пожелать Джилл успеха в ее новых начинаниях. Я знаю, что она достигнет успеха в любом деле, а потому наше прощание с нею так горько.
Эллен
Пока я читала это письмо, желудок мой сводило спазмами. Эллен, значит, сожалеет, а прощаться со мною ей горько? Вот же лживая сука.
Эмоции мои были на пределе, телефон раскалился докрасна, и я сочла за лучшее поскорее оттуда убраться. По «счастливому» стечению обстоятельств, в лифте я спускалась вместе с Майрой Черновой. «Отлично, — подумала я. — Теперь ее черед злорадствовать». Я собралась уже было нажать кнопку «открыть двери» и выйти, чтобы дождаться следующего, но мне элементарно не хватило сил.
Майра взглянула на меня. «Сейчас начнется», — подумала я.
— Удачи, — сказала она, сочувственно касаясь моей руки. — Теперь ты им покажешь.
Я улыбнулась. Впервые, наверное, дня за три. Какая ирония судьбы: улыбку на моем лице вызвала Майра Чернова.
— Спасибо, Майра, — сказала я. — Это для меня очень важно. — И я ей не солгала.
— Пожалуйста, — пробормотала Майра, прежде чем опять погрузиться в напряженное, враждебное молчание.
Приехав домой, я отключила телефон и рухнула в объятия Джоша, где и провела остаток дня.
В конце концов мне все-таки пришлось отчитаться перед прессой, и, выполняя обещание перед «Нестром», я держалась молодцом.
— Это было самое сложное решение в моей жизни, и мне, поверьте, очень, очень грустно, — из раза в раз повторяла я. — Я понимаю, что бросаю прекрасный коллектив и целый легион читательниц, но меня всегда угнетало однообразие и стагнация. На прощание я хочу поблагодарить своих сотрудников и читателей за их верность, доказанную на протяжении всех этих лет. — Каждое заявление для прессы неизбежно оканчивалось слезами. Иногда — ради красоты, иногда — от чистого сердца.
Репортеры всегда желали знать, буду ли я поддерживать связь с журналом после ухода. Я хотела им ответить, что связь с журналом у меня будет приблизительно такая: я с дикими воплями побегу к дверям и ни разу не оглянусь. Но я напяливала самую нарядную фальшивую улыбочку и продолжала трескотню: мое имя все равно будет появляться в выходных данных, и, возможно, я порой буду писать туда небольшие заметки.