Чтобы решить проблему «променада» с максимальным изяществом, я порой представляла, что шагаю по красной ковровой дорожке. Ведь, скажем, знаменитости, которые приезжают на вручение «Оскаров», не останавливаются возле каждого встречного, чтоб обменяться парой слов. Иначе они попросту опоздают на церемонию. Нет, они отшивают этих болтунов — но как мило и доброжелательно они это делают: улыбаются, машут руками, а замедляют ход лишь тогда, когда позируют фотографам или бросают журналистам эффектные реплики.
И вот, я растянула губы в «оскаровской» улыбке, дернула ручку стеклянной двери и вышла на «променад». Приближаясь к скоплению безликих боксов, я принялась фантазировать, будто альтернативный фанк, блеющий из офисных приемников, — это роскошные оркестровые струнные, а флуоресцентные лампы, в свете которых мигом блекла любая красавица, — это ослепительные софиты. И вместо гадкого амбре, образованного плесенью, пылью и подгнившими остатками обедов, я вдыхаю дорогие французские духи какой-то звезды первой величины. Шаткие груды дисков, книжек и старых номеров журнала превращались на моем пути в колонны слоновой кости. Но вот разрисованный фломастером плакат Бритни Спирс, приклеенный на стену у переговорного зала… Этот плакат всегда оставался на месте, заставляя меня улыбаться снисходительной голливудской улыбкой.
Я понимаю, что это ужасно самодовольные фантазии, но я наслаждалась созданной иллюзией: благодаря ей я выглядела не просто Джилл, а «боже-ты-мой-какой-славной-и-неизменно-спокойной-и-всегда-уверенной-в-себе» Джилл. И сейчас, когда наша старшая редакторша сбежала, как крыса с корабля, мне особенно нужно было выглядеть именно так. С ее уходом у меня стало гораздо больше работы… и одним защитным барьером меньше.
Коллеги открыли артиллерийский огонь.
«Джилл! Сможешь сегодня взглянуть на мой выпуск?»
«Джилл! Как ты думаешь, о чем можно написать в рубрике “Утка’ для мартовского номера?»
«Джилл! Ты сможешь уделить время моему макету? Его пришлют сегодня вечером».
А я лишь проплывала мимо них, отвечая на залпы беглым огнем. «Привееет. Здравствуй. Оставь копию у Чейси. Ага, отличная “утка”. Чуть позже, честное слово». Я махала им рукой, как королева Елизавета. Воображение приходило на помощь, когда нужно было забыть о том, среди какого дерьма я вынуждена работать. Когда «Нестром Медиа» выкупили нас, мы поначалу переехали на пятнадцатый этаж и делили его с журналом «Фэшениста». Однако продержались мы там недолго. Хмурые, постоянно недовольные взгляды работников «Фэшенисты» давали понять: им отвратительны наши татуировки, наш пирсинг, наши разноцветные волосы, постриженные в дешевых парикмахерских, да и все наше разгильдяйство в целом. Не успела я опомниться, как нас уже прогнали на нижний этаж — запихнули в уголок за кафетерием, между офис-менеджером и кассиршей. Всем стало ясно, на каком именно месте находится журнал «Джилл» в иерархии медиа-империи «Нестром».
…Осталось пройти всего пару футов. Атака продолжалась.
— Джилл! Ты действительно хочешь, чтоб я перезвонила людям Кейти Хэнсон и сказала, что мы не хотим ставить ее фото на обложку? Действительно?
Тут уж мне пришлось остановиться: этот вопрос вернул меня в реальную жизнь, и довольно грубым образом. Задала его Росарио, редактор раздела досуга.
— Да, действительно! — рявкнула я.
— Но ее альбом сейчас — лидер продаж, — робко взмолилась она. — А ты сама говорила, что нам надо попробовать потакать массовым вкусам. Хотя бы в выборе лиц на обложках.
Я взглянула на Росарио. Ее спутанные голубые волосы торчали в разные стороны. Ей ли не знать, подумала я. Это была настоящая тусовщица — плюс к тому, прости Господи, диджей. Пожалуй, она не совсем верно истолковала мои слова, сказанные на прошлой неделе во время совещания.
— Я имела в виду кого-нибудь вроде… Дженнифер Энистон, — пояснила я. — Но ни в коем случае не победительницу дурацкого реалити-шоу. Если Кейти Хэнсон и появится когда-либо у нас на обложке, то только под заголовком: «Десять причин, почему Кейти Хэнсон — конченая дура».
С этими словами я продолжила путь к офису, как вдруг что-то пушистое коснулось моей лодыжки. Я снова остановилась и взяла на руки Рагглз, собачонку Киры — нашего фоторедактора. Мне не оставалось ничего иного, кроме как сделать Рагглз талисманом редакции, поскольку Кира таскала ее с собой ежедневно, невзирая на все угрозы со стороны отдела кадров. Я поднесла эту малышку (породы йоркширский терьер) к лицу, ожидая поцелуя, но та лишь недовольно тявкнула. Вздохнув, я опустила ее на пол: как я ни старалась, животное все равно меня не любило.