Это был тёплый летний день, один из тех, которыми славится юг Дексарда. Сын и отец гуляли в лесу, держась за руки. Они были одни. Максим занимался с домашним учителем, а мать — Елезавета Раапхорст, в девичестве Рахель, отказалась от прогулки, решив посвятить время домашним делам.
С самого утра Евгений, полный радости и сил, всем видом выказывал желание резвиться, играть среди луговых трав или прохаживаться под сосновыми лапами, и отец, видя этот милый детский порыв, захотел показать сыну кое-что интересное, так что мальчик вскоре оказавшись за пределами дома, едва сдерживался, чтобы не побежать. Он ощущал тёплую сухую ладонь отца, вдыхал нагретый воздух, напоённый смоловыми ароматами соснового бора, и едва ли понимал, что в этот момент счастлив как никогда. Конечно, осознание этого приходит гораздо позже. Счастье раскрывается и познаётся в сравнении с нынешним моментом, и в этом, возможно, заключается прелюбопытное свойство мозга, приберегающего светлые воспоминания, чтобы дать им настояться, и чтобы мы в особенно тяжёлое время могли обратиться к ним для поддержки.
Итак, они шли по песчаным тропам, изредка замечая ящериц и мелких жучков, щурились от солнечного света, проникающего в лесные чертоги, о чём-то разговаривали, улыбались. Отец вёл маленького Евгения к месту, именуемому Мири, где располагалась заводь, некогда бывшая прудом, а теперь больше напоминавшая болото. Там, в небольшой низменности, среди малых плакучих ив, кривых и тонких, Александр рассчитывал найти нечто интересное вроде лягушек или болотных жуков. Он не собирался лезть в воду и не позволил бы сыну сделать это, а потому полагался на силу эовинов: болотную живность сподручнее выуживать из воды, не прикасаясь к ней — силой мысли.
— Красиво, — продолжая идти по песчаной тропе, теперь расстелившейся на отлогом возвышении, сказал Александр. Евгений готов был ответить восторженный возгласом, как вдруг отец помрачнел и, будто испугавшись чего-то, крепче сжал руку мальчика. Сын вопросительно посмотрел на него, но через мгновение всё прояснилось. Послышался громкий шелест травы, словно кто-то бежал, громкий загнанный олений рёв и хищное волчье дыхание. Мальчик не успел вскрикнуть, как прямо перед ним два волка, выскочившие из-за деревьев вслед за самкой оленя, настигли свою жертву, вцепились зубами в её бок, повалили наземь и принялись рвать. Эовинов они не заметили, но виновны в этом были не только охотничий азарт или животная жажда крови, но и Александр Раапхорст, заранее почувствовавший опасность и скрывший себя и сына от звериных глаз. Пока волки добивали оленя, мужчина взял Евгения на руки и бросился бежать. Мири было позабыто: теперь Раапхорст желал добраться до дома, убедиться, что Евгений и вся его семья в безопасности, если надо — защитить. Мальчик же, прижимаясь лицом к груди отца, едва ли понимал, что случилось. Он был напуган и взволнован, но ещё больше заинтересован, ведь впервые в жизни ему довелось наблюдать за чем-то столь естественным, но отчего-то таким страшным и диким.
Следующие сутки изгладились из памяти Евгения, но разговор с отцом, случившийся через день после этих событий, остался в ней навсегда. Мальчик находился в своей комнате. Он сидел на полу и смотрел через открытое окно на потемневшее небо, набухшее и готовое с минуты на минуту разродиться дождём. Страхи и волнения предыдущего дня миновали, однако, мальчик не переставал о чём-то думать, словно до конца не изжив потрясения.
Вдруг в коридоре послышались шаги, скрипнули половицы, дверь открылась, и в комнату вошёл отец. Он не знал, для чего именно пришёл, но чувствовал, что Евгений нуждается в нём. Мужчина приблизился к ребёнку, дотронулся до его головы и слегка потрепал. Тот повернулся и странно улыбнулся, как бы извиняясь за беспокойство, доставляемое им.
— О чём ты думаешь? — спросил отец, и Евгений, посерьезнев, ответил:
— Они убили оленя. Когда мы шли… Всё было так хорошо! А потом кровь… Я не ожидал…
— Не удивительно, мальчик, — Александр сел рядом и понимающе кивнул. — Но не переживай. Я думаю, тебя напугала та сторона природы, которая большинством людей по незнанию зовётся плохой или злой. Действительно, некоторые проявления этого мира могут испугать, но поверь, во всей вселенной нет ничего плохого или хорошего, она нейтральна. Только люди наделяют те или иные события каким-то смыслом, только они думают о естественных вещах «плохо» или «хорошо».
— То есть олень и волки, убившие его — это не плохо? — удивлённо пролепетал мальчик.
— Именно, — подтвердил отец. — Пусть твои чувства тебя не обманывают. Более того, я думаю, всё, что есть плохого на этой земле, создали люди. Они наделены свободой выбора и живут, не составляя единства с природой, а потому их поступки не могут быть нейтральными. Они или хорошие или нет.