Академический городок, куда так скоро должен был прибыть Хорнст, представлял собой огороженную территорию, в пределах которой располагались учебные корпусы, общежитие, лаборатории и спортивный комплекс. Все здания — небольшие домики и громадные строения — легко уживались между собой, и всё здесь выглядело гармонично, образуя благовидное единство. Белый камень корпусов летом оттенялся зеленью липы, сейчас же пожелтевшие и побуревшие листья, словно ковёр, покрывали серые дорожки, расстелившиеся меж строений.
Казалось, в этом научном царстве, отделённом от внешнего мира металлическим забором, царит идиллия, и так, в общем-то, и было, но даже в этой, на первый взгляд, гармоничной картине существовало мрачное пятно. Оно не выступало на первый план, находясь на периферии, где его мало кто замечал, но всё же оно существовало, и обойти его вниманием мы не можем. То была старая оранжерея, соединённая с небольшим исследовательским центром, некогда принадлежавшая факультету биологии. Десять лет назад её покинули. За пару недель учёные собрали вещи и перебрались в новое здание, отстроенное в центре городка, красивое и чистое. Прежнее же помещение собирались снести, однако, отчего-то забыли о нём и оставили в покое. Располагалось оно на окраине гигантского участка, примыкая к восточной части забора. За ним находились пустырь и овраг, а потому оранжерея, особенно в туманные вечера, напоминала склеп и внушала трусам мистический ужас.
За время своего одиночества, здание заметно одичало и обезобразилось: стеклянные панели, образующие треугольную крышу, пошли трещинами, металлические опоры проржавели, а стены, выложенные из красного кирпича, частично искрошились и покрылись мхом. Странно, но запустение брошенного здания никого не волновало, и оранжерея долго стояла в одиночестве, словно ожидая момента, когда её утроба, порядком потрёпанная сыростью и временем, кому-то понадобится. И однажды такой человек нашёлся. Им оказался Евгений Раапхорст, искавший место для проведения исследований. Он не хотел находиться под пристальным наблюдением Тода, а потому после череды прошений и объяснений по поводу своих изысканий, (не без помощи императрицы) мужчина вытребовал право работать в старом здании на территории академического городка. Раапхорст приметил это место, будучи студентом, и после нескольких лет у него появилась возможность войти в него в роли хозяина, пусть и временного.
Именно это прибежище и интересовало Хорнста. Понаблюдав за городком, он перешёл на другую сторону улицы и неторопливо зашагал вдоль забора, отыскивая место, где через него можно будет перемахнуть. Но улица была полна народу, и потому Эфре пришлось сделать небольшой крюк, пройти пару переулков, пустырей и влезть на территорию с востока. Это было удачное решение, ведь оранжерею от забора отделяло совсем мизерное расстояние, и шансы остаться незамеченными стократно возросли. Кроме того, эта часть городка почти не освещалась, а во тьме Хорнст чувствовал себя уверенно.
Он остановился за липовым стволом и вгляделся в очертания жуткого здания. По его виду нельзя было сказать, что кто-то в нём работает, однако, старик, нанявший парня, был уверен в том, что оранжерея обитаема. Крадучись, словно зверь, Эфра обошёл здание, осмотрел его со всех сторон, пытаясь придумать, как лучше проникнуть внутрь. Бить стекло он посчитал глупым, выбивать двери или крушить стены долгим и трудоёмким, оставалось лишь найти лазейку, воспользоваться которой как входом ни у кого не хватило бы ни воображения, ни смекалки. К счастью, вор обладал сметливым умом и потому мог найти выход из любой ситуации, даже если казалось, что его нет.
По разумению Хорнста дверью могло оказаться что угодно: канализация, пролом в стене, открытая форточка и тому подобное. Однако, в данном случае для вора всё вышло гораздо благополучнее. Ещё раз осмотрев оранжерею, парень заметил небольшую дыру у замшелого фундамента, видимо, ведущую в подвал. Ухмыльнувшись, Хорнст сел на корточки, обследовал пролом и, убедившись, что внизу безопасно, скинул туда сумку, а потом и полез сам. Тьма, бывшая и без того густой на улице, навалилась на парня беспросветной пеленой. Наткнувшись на что-то пару раз и от боли выругавшись, Эфра нащупал сумку, извлёк из неё громоздкий фонарик, что-то покрутил, и в пространстве вспыхнул желтоватый луч. Свет в мгновение выхватил из тьмы серые пробитые стены, пыльный пол, кучи разнообразного хлама: горшки, щебень, мешки с землёй и какие-то странные решётчатые клетки со сплошным дном, видимо, предназначенные для содержания животных. Сейчас они были пусты, и то тут, то там на полу валялись чёрные перья.