В общем, если смотреть на новгородскую книжонку «Codex: Qui sumusest» непредвзято, можно было догадаться, почему, узнав о возрождении в Москве клана Бажовых, а ещё точнее, обо мне, Бажовы-Александровичи рванули сюда со всех ног довольно крупной торгово-боевой группой. И почему Ольга Васильевна, с которой, пытаясь найти меня, связались перехваченные кланом Ланских зеленоглазые, резко пресекла любые мои возможные контакты с ними, обменявшись сообщениями с представителем их главы. За что, собственно, и пыталась извиниться, из-за нервов выбрав не самое подходящее время.
У меня никаких моральных сил не было не то, что озлиться, а даже обидеться на неё в тот момент. А затем я отошёл, прочитал книгу и сам осознал всю ситуацию: всё-таки я был не совсем дураком, как то утверждал старик-предатель.
Я был нужен новгородцам как потерянный Осколок старшей семьи главной ветви. Статус, который подтвердил убивший Мистериона отступник. Потому как таковы традиции общности всего клана. Но вот в роли признанного, пусть даже чужаками в Москве, Главы Клана уже представлял определённую опасность для их лидера. А в благородство незнакомых людей в нашем мире верят разве что идиоты.
В конце-то концов, даже если меня не стали бы убивать напрямую! Ну право слово, мы же чародеи, и уж подстроить ситуацию, при которой я останусь жив, но согласно неизвестным мне традициям не смогу претендовать на своё наследие, не так уж и трудно. А провернуть что-то подобное, если перед тобой доверчивый человек, вообще раз плюнуть!
Сейчас, почти три месяца спустя, когда прошёл весь декабрь, январь и заканчивался февраль, я куда чётче, чем в те дни, осознавал нависшую тогда надо мной угрозу. Нет, мне не капала на мозги опекунша. У меня просто было время хорошо всё обдумать и оценить варианты. Однако, лёжа на госпитальной койке, я уже сам пришёл к определённым выводам и не винил ни в чём Ольгу Васильевну, наоборот, даже проникся к ней ещё большим уважением.
Но вот она тогда, видимо, видя не самое разумное поведение, которое я демонстрировал в те две недели, явно боялась неадекватной реакции. Да и, что уж там говорить, за несколько дней до этого я действительно мог вспылить. Вот только не из-за того, что мне не дали пообщаться с внезапно проклюнувшимися Бажовыми, а из-за того, что она решила всё сама, не то что не посоветовавшись, а даже не поставив меня в известность. Хоть тут был замкнутый круг, и со своего небоскрёба Ольга явно опасалась, что я, внезапно воспылав родственными чувствами, мог наплевать на голос разума, как поступил в вопросе с «Игнисом», и сам отправиться к ним.
Всё-таки эта долбаная артефактная печать, поставленная, как оказалось, попытавшимся похитить меня стариком Божиевым, элементы которой рассчитал и создал другой экс-Бажов Качарин, натворила дел, резонируя с ядрами Бажовых. Елизавета находилась в перманентной и углубляющейся тихой истерике.
Пусть Ольга Васильевна и считала, что основные проблемы были именно у меня (из-за особой чувствительности, вызванной своеобразной «антенной», как она это назвала по примеру теле и радиотехники, в виде материализованной и кристаллизованной души на груди). Но на самом деле хуже всего пришлось моей новой подопечной из-за деградировавшего за долгие тридцать лет простоя ядра, покрывшегося мягкой псевдо-оболочкой.
Эффекту, фактически противоположному той патологии, которая раньше была у меня. Когда общая оболочка, образовавшаяся после рождения вокруг моих противоборствующих ядер, за пятнадцать лет зарубцевалась и уплотнилась, почти не пропуская даже ту живицу, которая всё же могла быть использована, а не самоуничтожалась в противоборстве Ледяной Воды Карбазовых и Зелёного Пламени Бажовых.
Легче всего печать перенесли мелкие, особенно Юрик со Славиком, потому как были ещё очень маленькими, и природа энергетики одарённых сама защищала детей от подобных воздействий. Алёна же и Катя постоянно пребывали в депрессии, будто находились под психологическим давлением. Причём последней было полегче, опять же сказывался возраст, а вот бывшая посадская девушка, заполучившая чуть ли не одномоментно взрослое ядро, просто не понимала, что с ней происходит, слава Древу, умная девочка догадалась в итоге пожаловаться Ольге Васильевне.
Ну и, конечно, я, глава всего этого дома сирых и убогих! Зациклившись на «Игнисе» и регулярно впадая в едва сдерживаемую ярость, вообще ничего не замечал вокруг. Особенно того, что происходило с якобы моим кланом. Даже любовью с Алёной не занимался, почти забросив её и усугубляя и без того не лучшее состояние девушки.