— Д-да? — я вопросительно поднял бровь.
— Убьёт, убьёт… Даже не сомневайся, — неподалёку от нас с дерева спрыгнула наставница и, медленно сложив руки под грудью, подошла к нам. — Ликвидаторы, Антон, это специализированные чародеи, в соответствии с названием обученные в первую очередь убивать других людей. Пришёл, нанёс один, максимум два удара по своей цели и скрылся, при необходимости сбросив погоню со следа.
— Это я как бы сразу догадался… — буркнул я. — По названию.
— И сам мог объяснить, — в том мне фыркнул беловолосый. — К тому же он вон! Догадался!
— Я тебя, Нико, знаю как облупленного, — отбрила его тётка Марфа. — А особенно твою способность наводить тень на плетень в вопросах, где проще ответить прямо и по существу.
— Но это же не так весело! — воскликнул он, словно большой обиженный ребёнок, а затем, усмехнувшись, заговорил нормально: — Антон, кстати, если ты «сразу» догадался, тогда в чём вопрос-то?
— Я просто не очень понимаю, — ответил я, — почему ты сказал, что «не боец». Ведь любой обученный чародей может быть и ловким шпионом, и тем же тихим убийцей! Но при этом все умеют сражаться. Даже чаровники в итоге могут эффективно противостоять тем, кто всю жизнь учился биться. А ты, насколько я чувствую, совсем не слабый одарённый. К тому же если ты, как говоришь, способен победить ту же тётю Марфу, то…
— А вы, я смотрю, уже на «ты» перешли? — усмехнулась наставница.
Я только поджал плечами. Никодим сам сказал, что не хочет, чтобы я ему «выкал». А мне так даже удобнее, так почему бы и нет?
— Как бы так объяснить… Ты, судя по всему, о таких, как я, даже не слышал, — поджал губы Карбазов, потирая двумя пальцами подбородок, а затем как-то умоляюще посмотрел на Марфу.
— Не победить, Антон, а убить! — ответила женщина, положив руку мне на плечо. — Это, как говорят в одном из Полисов, две большие разницы. Большинство чародеев, таких, как я или уже ты, универсалы. Неважно, «печатники» они или «эгоисты». Мы можем сражаться с людьми и монстрами, да и много чего ещё. И ты прав, говоря, что чародей действительно способен сработать и тихим убийцей, и шпионом. Но именно по этой причине в древности, когда многие кланы воевали друг с другом, появились так называемые «диквидаторы».
— И в чём разница-то? — повернув голову, я хмуро посмотрел на наставницу, потому как складывалось впечатление, что меня аккуратно к чему-то подводили.
— Разница, Антон, в подходе к обучению такого вот чародея, — важно произнесла тётка Марфа. — А также в его целях и задачах.
— А ещё, если говорить о нынешних временах, для руководства Полисов нас не существует, — продолжил за женщину беловолосый. — Для Мурманска, например, я был преуспевающий кудесник. Очень слабый и совершенно бесполезный для действительной службы. Чего ты на меня так смотришь? Я действительно классный суперпрофессиональный артефактор и зачарователь!
— Во всех кланах есть дети, которым однажды выбирают особые роли, — продолжила Бажова, бросив раздражённый взгляд на мужчину. Я не говорю о «телохранителях» или «хранителях очага», это добровольный выбор специализации уже обученными чародеями. Как и я, например, «охотница на чудовищ» и, уж конечно, не говоря про простых кудесников, поражённых в силе. Но есть и те, кого с самого детства воспитывают не так, как всех остальных. Их учат скрывать свои способности. Играть определённую роль…
— И делать это на совесть! — осклабился беловолосый.
— …Но при этом воспитывают тайно как людей, умеющих эффективно уничтожать именно других людей, — закончила Марфа Александровна.
— Я не очень понимаю, — медленно произнёс я, переводя взгляд с лица женщины на мужчину и обратно. — Чего вы мне, собственно, сейчас хотите сказать? Точнее, к чему этот ликбез? Это же не совсем ответ на мой вопрос, так?
— Я же говорил, что у него соображалка работает! — хмыкнул Карбазов, посмотрев на Марфу. — А ты сомневалась.
— А мне положено! — важно ответила она и растрепала пятернёй мне волосы.
— Антон, — изменившимся тоном произнёс Никодим. — Я намерен остаться с вами, и ты мне это позволил, потому хочу взять вашу Катю в ученицы.
Ну да. Я действительно, когда меня спросили, был не против того, чтобы этот человек жил с нашим кланом. С той же формулировкой, что и печальной памяти Окин-Бажов у Золотниковых: «Почётный человек со стороны». Что, собственно, и означала золотая ленточка, подшитая к клановой тамге.