— Это как раз хорошо, — тихо ответил мне беловолосый. — Друзья социум ей только на пользу пойдут. А ближе к окончанию и мозги появятся. Тогда и объясним, что да как. Ты что-то хотел? Боец?
— Моё почтение, — довольно молодой парень из нового пополнения Бажовых поклонился нам, как младший старшим. — Мы лазутчика поймали… вот не знаем, что теперь с ним делать, а Старейшины изволили быть в отъезде.
— В смысле «не знаете, что делать»? — нахмурилась тётка Марфа. — Где он сейчас? В допросной, или просто в карцер кинули?
— Эм… На кухне, — замялся мужик, явно не зная, как мы отреагируем на его слова. — С Хранительницами Очага. Молоко пьёт. С печеньем…
— Не понял, — хохотнул Карбазов. — С каких это пор «Зеленоглазые Бестии», вместо того чтобы тащить нарушителя в пыточную, кормят его печеньем и поят молоком?
— Да пацан это! — не выдержав, огрызнулся чародей. — Мелкий. И одиннадцати на вид не дашь! В начале на дереве прятался, а потом в особняк пробраться попытался. Клановый он, то ли Котлов, то ли Котелков. Он вначале всё запирался, а как рот печеньем набил, так и болтать стал без умолку, только разобрать его трудно стало. Всё плёл, что он какой-то там Избранный. А сюда вроде как залез, чтобы следить за слугами Аватары Смерти, которая непременно скоро оживёт.
— Так, я не понял! Это во что это такое наш уважаемый директор Академии играет? — нахмурился я.
— Ты его знаешь? — изогнула бровь тётка Марфа.
— Если я правильно понимаю, — ответил я, — это протеже самого Бояра, с которым старик носится последние два месяца как с писаной торбой. Вот только, что он здесь забыл, ума не приложу!
Глава 2
— Простите уж старика… Не углядел… — на морщинистом, но пышущем здоровьем, румяном лице директора Тимирязевской Академии отобразилось раскаяние деда, чей непутёвый внук залез в на чужой двор и случайно разбил соседское окно.
Происшествие-то вроде незначительное, так что старику скорее обидно, что мы взяли, да и пришли к с какими-то там претензиями. И это при том столько для нашего мальчика сделал! Под последним, конечно же, имелся в виду именно я, о чём директор не стеснялся напоминать, осуждающе поблёскивая в мою сторону раскосыми глазами из-под небольших круглых очков, с тонкими медными дужками.
С чего бы у такого, как он, чародея взяло да и испортилось, словно у простеца, зрение — сказать было трудно. Но носить он их стал примерно тогда же, когда на территории Академии появились близнецы Котелковы. И, как по мне, в них он как-то сразу терял свой образ благодушного, чудаковатого, но мудрого деда-пердеда, к которому все мы привыкли. Зато становился похож на окончательно поехавшего престарелого бухгалтера-неформала. Из тех сумасшедших, которые на старости лет начинают отрицать обычные деловые костюмы, предпочитая им традиционные одежды Полиса, а то и вовсе посада.
Да. Я вновь, как и пару раз в прошлом году, оказался в кабинете самого директора Тимирязевской Академии. Том, что расположен в школьном здании, потому как тот, который находится в административном корпусе на территории кампуса, Бояром почему-то нелюбим, и, насколько я знаю, он там практически не появляется.
Здесь, собственно, ничего за прошедшее время не изменилось. Всё то же просторное, светлое помещение, уставленное по периметру шкафами, забитыми книгами, и огромный Т-образный стол в центре. И вроде бы ничего такого особенного и необычного в этом кабинете не наблюдалось, но всё равно, как и в прошлые разы, на меня нахлынуло ощущение какого-то уюта, витавшего в этой комнате.
— …Понимаю. Но вы, молодые… — продолжил он, но тут каркающе рассмеялись уже наши старики.
— Бояр, — вытирая слезинку, произнёс Демьян. — Ты в демонстративный маразм-то не впадай, вместо того чтобы на вопрос прямо ответить. Ты старше меня всего-то на пяток лет.
— И младше меня на десяток! — приложила едва заметно поморщившегося старика Хильда, к тому же ещё он заработал долгий пронзительный взгляд от школьного завуча Артемиды Бореславовны, которая вообще-то была вызвана сюда по работе, но вынуждена терпеть этот цирк. — Оставь своё словоблудие для студентов. Ты нам на вопрос ответь!
— Хорошо, — выдохнув, Бояр словно поник, все своим видом давая понять, как трудно разговаривать с такими вот людьми, а затем довольно жёстко спросил: — Так что вы хотите? Откупа за голову несчастного сироты, который всего лишь…
— Директор, это у вас подступающий маразм, или вы хотите сказать, что настолько не уважаете даже меня, что не слушали, о чём мы распинались здесь почти полчаса? — грозно произнесла Ольга Васильевна, подойдя и нависнув над рабочим столом старца.