При этом Бажанов всё же был удивлён. Нет, в Большом Клане было известно о том, что в Киеве проживает небольшая ипокатастима. Она вовсе не затерялась, как внезапно всплывший московский наследник вроде как уничтоженной Главной ветви клана. Но вот проявленный ими норов по отношению к нему, пришедшему на помощь своим дальним родственникам, поставил парня в тупик.
На бегу поправив свой чуть сбившийся тёплый ватный халат, отороченный мехом, Эльдар высоко подпрыгнул, оттолкнувшись от вершины сугроба, в который обычный человек провалился бы с головой. Перемахнув через широкий овраг, лихо проскользил под последовавший за ним склон, почти ломая пятками тонкий ледяной наст и оставляя за собой серебрящееся облачко поднятого свежего снежка.
Ещё была одна важная вещь, о которой парень никому не сказал. Киевлян было не двенадцать человек, а Уроборосова дюжина. Не посчитал нужным он сообщать о шестилетнем мальчике, которого «гости» представили ему не иначе как будущего главу всех Бажовых. Именно его они сейчас на своём горбу тащили к Уралу. И если сам факт того, что эта маленькая ипокатастима решилась что-то требовать, — удивлял… То как реагировать на то, что такой малыш бросает вызов самой Абызбике, — Эльдар даже не представлял.
В его клане казанских Бажовых и так смеялись над московским выскочкой, невоспитанным, развращённым, практически простецом, который уже бросил вызов их главе. А тут такое!
Хан Абызбика пусть и не сильно старше этого московского недочародея и совсем недавно закончила Академию и стала сихерче, но её подавляющая мощь бетастихии ужасала! Так что никто из Бажановых даже не сомневался, кого в итоге выберет Совет Старейшин.
Настоящую конкуренцию ей мог составить разве что холмгарёрец, который, судя по последним сведениям из Тайного посада, был столь же силён. Да тот казак, что руководил Ростовской ипокатастимой… но он отказался от участия, видимо, испугавшись Абызбики! Как, впрочем, и все остальные сильные игроки.
Ну а с другой стороны, всё к лучшему, да и, в общем-то, расклад мало изменился. Хану будет только проще взять власть в свои, пусть женские, но крепкие руки! Ведь, по сути, у неё теперь только один настоящий противник. Не считать же за такового пятилетнего ребёнка и московского уродца?
Единственное, что ему казалось непонятным и одновременно неважным, так это один вопрос, зачем киевляне потащили своего ребёнка в «Тайный посад» прямо посреди Сезона Уробороса? Ведь испытания назначены на середину Сезона Древа!
Впрочем, через какое-то время он откинул эту мысль, и дальнейшие размышления потекли в приятном русле. Эльдар вспомнил, что он не один, а впереди дорога домой, и засмеялся. Кувыркнулся, в полёте подхватив комок снега, быстро скомкал из него снежок, да и запустил прямиком в бежавшую неподалёку Гульнару. Ну не мог он провести и часа, не поддев как-нибудь свою любимую невесту!
А через три дня их группу уже встречала Казань! Полис полисов! Ещё издалека были видны высоченные кубы ближайших многоэтажных блоков-районов, сливавшихся в итоге в одну гигантскую крепость, казавшуюся такой необъятной и непостижимой. Во всяком случае, для Эльдара, который никогда в своей жизни не видел ни Москвы, ни Варшавы, даже после её падения, ни других великих городов.
Глава 1
Где-то в особняке захрипел старенький граммофон. Зашуршал, закашлял и, наконец, после нескольких секунд хрипов над заснеженным парком и парой недавно созданных тренировочных площадок зазвучала мелодия вальса.
«В у-у-утренней мгле-е горн заиграл сигнал. Леса Запретного чуткий покой марш боевой взорвал! Во-о-оины Москвы-ы встали плечом к плечу. Дыбом тут же поднялась земля, явив людям монстров тьму!..»
Мягкий баритон певца наполнил морозное утро. Не знаю уж, где наши деятели успели раздобыть пластинку с новым шлягером, исполненным как перепев классической «Под стенами Казани», но звучала сейчас эта песня на каждом углу и с каждого столба, на котором имелся рупор громкоговорителя. Прошло чуть больше недели с победы над Титаном и окончания массовых беспорядков, а Полис словно забыл о случившемся и снова кипел и бурлил, живя своей какой-то новой, но тем не менее прежней жизнью.
На удивление, явно наскоро сляпанная песня не раздражала, хотя, конечно, большей частью это был заслуга самой бессметной композиции, у которой, насколько я знал, даже не сохранилось имени автора, из настолько глубоких и дремучих времён до нас дошёл этот вальс.