– У Люси и сливочки есть к кофейку, вкусные очень, жирные, и булочки с маком. Вы идите в служебку, – продолжал соблазнять меня парень.
А что? Выпить кофе совсем неплохо, тем более после почти бессонной ночи. Я решила было пройти вперед, но тут увидела, что на лице более старшего мужчины мелькнуло странное выражение, смесь облегчения с испугом, и моментально остановилась. Минуточку, с какой это стати сюда заявились трое проводников, один из которых бригадир поезда? Я узнала его, он несколько часов назад пытался усовестить скандальную Елизавету. И почему меня столь упорно приглашают на территорию, которая не предназначена для пассажиров? Отчего вдруг решили угостить «своим» кофе, а не растворимой бурдой? Рассчитывают на чаевые? Но я не похожа на «новую русскую».
Внезапно я почувствовала страх. А вдруг это бандиты? Переоделись в форму и теперь заманивают меня в укромное место…
– Никуда не пойду, – сурово заявила я, ринулась в купе и села на свою полку, – хоть убейте. Вернее, убивать меня нельзя. Вас тут же поймают! Имейте в виду, мой муж, Олег Куприн, является майором милиции. Он сейчас стоит на перроне, с цветами, ждет жену, я ему звонила и сообщила номер вагона и место. Представляете, что он предпримет, обнаружив мое отсутствие?
Сами понимаете, что я наврала с три короба. Олег никогда не станет маячить на перроне с букетом, ему и в голову не придет купить розы. Даже не знаю, что должно произойти, чтобы он кинулся за цветами. Естественно, никаких телеграмм я не отправляла…
– Ваш муж служит в милиции? – заинтересовался вдруг бригадир.
– Да, он занимается особо важными преступлениями, убийствами например.
Неожиданно проводница опять завопила, как трехлетний ребенок, у которого отняли конфету, а потом побежала по коридору.
– Ну раз у вас супруг милиционер, – вздохнул парень, – тогда… в общем… ваша соседка умерла. Пройдите в служебное купе. Вам придется задержаться после прибытия поезда, так как вы являетесь свидетелем.
– Ч-чего? – прозаикалась я.
– Всего, – ответил юноша.
– Но она просто спала! Как – умерла? Вы шутите? Ну-ка, потрясите ее за плечо!
– Пройдите к проводнику, – устало сказал бригадир.
Боже, какой ужас! Умерла?! О нет. Бедная женщина, такая молодая, дочка совсем крошка! А муж? Он знает? Вроде он едет в соседнем купе. Как его зовут… Роман!
– Пойдемте, – потянул меня бригадир.
Я послушно двинулась за ним.
– Зонтик забыли, – заботливо напомнил молодой человек.
– Это не мой, – прошептала я.
– А кофточка голубенькая ваша?
– Да, – обалдело выдавила я.
– А белая сумочка и книга «Смерть в водовороте»?
– Да.
– Браслетик серебряный, часики?
– Да.
– Сейчас все в сумочку засуну, – засуетился молодой проводник, – и принесу, вы пока с Ильей Сергеевичем, с нашим бригадиром, ступайте.
Плохо понимая, что к чему, я добрела до служебного купе, где мне налили стакан замечательного, не растворимого кофе, наплескали туда сливок и дали булочку с маком.
– Вы ешьте, – улыбнулся бригадир.
– Отчего она умерла? – прошептала я, глядя на булку.
– Ну… кто ж так скажет, – вздохнул Илья Сергеевич, – может, сердце больное… пейте кофеек, он вкусный.
Тут поезд дернулся и остановился. В купе заглянул молодой проводник и поставил на полку мою сумку.
– Не волнуйтесь, – сказал он, – там все внутри, и кофточка, и книга.
– Спасибо.
– Милиция уже тут, долго не задержитесь, – подхватил Илья Сергеевич, – хотите, пойду вашего мужа позову, он с коллегами живо разберется.
Я быстро засунула в рот булку и сделала вид, что поглощена едой, но бригадир все понял. Усмехнувшись, он ушел.
Милиция не заставила себя ждать. Слегка заспанный сержант повел меня куда-то в глубь вокзала, путь наш лежал по длинным, изгибающимся коридорам, и на пятом повороте я перестала запоминать дорогу.
Затем пришлось сидеть у обшарпанной двери, тихо закипая от злости. Когда я дошла почти до изнеможения, ерзая на жестком деревянном сиденье, появился кабанообразный капитан, лысый, потный, в мятой рубашке и таких же брюках.
– Входите, – мрачно предложил он, впуская меня в кабинет, больше похожий на клетку для хомячка, чем на служебное помещение.
Хотя это я зря. Ни один уважающий себя хомяк не станет проживать в пеналообразном помещении со стенами, выкрашенными темно-синей краской, и окнами, покрытыми слоем грязи толщиной более сантиметра, который имеет обыкновение отваливаться без помощи уборщицы.
ГЛАВА 3
Узнав мои паспортные данные, капитан сурово сдвинул густые брови и спросил:
– Чегой-то вы, Виола Леонидовна, всех своим мужем майором пугаете?
– Я?
– Вы.
– И не думала даже. Просто сказала проводникам, что Олег служит в милиции.
– Зачем?
– Ну… просто так.
– Нехорошо, Виола Леонидовна. Вам супруг тут не поможет. У него свое ведомство, у нас наше. И потом, закон для всех один. Думаете, жене майора все можно? Нет уж! Правов у ей столько же, сколько и у моей жены!
Я снова разозлилась:
– Во-первых, вы неправильно произносите мое отчество. Не Леонидовна, а Ленинидовна. Во-вторых, давайте сразу уточним: кто я – свидетель или задержанная? Во втором случае я имею право на один телефонный звонок и в отсутствие адвоката не скажу более ни слова.
– Вот те мишкин мед! – неожиданно крякнул капитан. – Умные все стали, прямо страсть! Адвокат, муж-майор… Да никто вас не виноватит. На вопросы ответьте – и свободны! Чего тянете?
– Так вы пока ничего и не спрашивали.
– Ехали вместе с Елизаветой Семеновной Марченко?
– Только от Вязьмы, я там села.
– И чего она рассказывала?
– Да ничего.
– Молчала?
– Нет, ругалась с проводниками. Хотела ехать одна с дочерью в купе, а тут я появилась.
– Понятненько. Значит, вы совсем незнакомы?
– Нет.
– А вот врать не надо! – вдруг громко воскликнул капитан.
– Вы о чем?
– О том, что вы отлично знали гражданку Марченко!
– Вовсе нет. Мы никогда не встречались.
– Вообще?
– Конечно.
– Не виделись ни разу?
– Да, представьте себе! В Москве проживает несколько миллионов человек, со всеми познакомиться просто невозможно!
– Не умничайте, – нахмурился капитан.
– С чего вы взяли, будто мы с несчастной женщиной были знакомы?
Капитан шумно вздохнул, потом спросил:
– Вы проживали в свое время на Горской улице?
– Да, еще до замужества. Жила с младенчества, потом переехала.
– Интересно, – сказал капитан, – чем же ваш майор занимается, если новую квартиру приобрел? Вот я взяток не беру, потому и сижу в общаге уж который год, и не вылезти мне из ей, а у некоторых майоров цельные апартаменты. Небось три комнаты…
– Больше, – злобно ответила я.
Между прочим, это чистая правда. Мы живем вместе с Тамарой, Семеном, Кристиной и Никиткой. Жилплощадь приобреталась в основном Семеном, который в то время находился на гребне удачи. Его бизнес, пара газет и журнал, достиг расцвета и начал приносить стабильный доход. Мы же с Олегом вложили средства, полученные от продажи наших квартир. До женитьбы и он, и я имели скромные норки. У Олега была однокомнатная, находившаяся на первый взгляд в удобном месте, в двух шагах от метро «Баррикадная». Но окна дома выходили прямо на зоопарк, и спать в этом здании никто не мог. Звери просыпаются рано, около пяти утра, большинство из них начинает требовать завтрак, оглашая округу недовольным ревом. Вы не поверите, если я расскажу, какие звуки способны издавать умилительные макаки, очаровательные мишки и интеллигентные пингвины. Кровь стыла в жилах, поэтому Олегу приходилось по большей части держать окна плотно закрытыми.
У меня же была «хрущоба», отчего-то именовавшаяся двухкомнатной. Лично я совершенно не понимаю, с какой стати крохотную нишу площадью в семь метров следует считать жилой. Но тем не менее по бумагам получалось, что Виола Тараканова имеет аж две комнаты. Жили мы вместе с Томочкой вполне спокойно, пока в нашей судьбе не произошли кардинальные изменения. Но я об этом уже рассказывала и повторяться не хочу.[1] Скажу только, что в результате всех пертурбаций нам достались две квартиры на одной лестничной клетке. И у нас теперь куча жилых помещений. Но об этом капитану знать не надо, пусть умрет от зависти.