Они помолчали.
— Спасибо. Могу я чем-нибудь отблагодарить вас?— проговорила Марта.
— Да нет. Меня просто зло заело. Валя все время трындит о чести, справедливости, а сам!.. — Рындин махнул рукой, спрятал кассету в карман. — Пока у меня все нормально. Ну а если возникнут проблемы, то забегу по старой памяти!
— Заходите в любое время и по любому поводу, помощь придет незамедлительно! — сказала Марта.
— Я рад, что так все кончилось, потому что вы мне симпатичны!
Они пожали друг другу руки.
Земская забрала папки.
— Помочь? — уже отъезжая, выкрикнул капитан.
— С этим грузом я управлюсь! — улыбнулась главбухша.
Она прошла в кабинет, свалила все папки на стол, кассовая книга уже лежала в сумке. Стас молчал. Марта взяла лист бумаги, села писать заявление. Положила на стол перед Ровенским.
— Ты решила меня кинуть? — затравленно спросил он.
— Вопрос с расследованием закрыт.
— Как закрыт?!
— Так. Возможно, и твой дядя тут приложил руку. Думаю, без него не обошлось. Так что можешь спать спокойно.
— Прощай! — Марта выложила на стол и кассовую книгу. — Ее советую уничтожить.
Она вернулась за свой стол, стала выгребать свои личные вещи. С годами всегда что-то накапливается, разные сувениры, дамские принадлежности, книжки по бухучету и налогам, купленные за свои деньги.
Стас подошел к Марте, бухнулся на колени, опустил голову.
— Если можешь, прости меня, только не бросай! Ты мне нужна! Я готов пойти на любые твои условия! На любые! — промямлил он.
— Стас, мы не дети, которые не могут поделить чужие игрушки. Я не прощаю предательства и не могу работать в одной связке с тем, кому не могу доверять. У нас такая работа: только на доверии друг к другу.
А как я могу тебе доверять?! «Я не собираюсь в тюрьму из-за твоих прихотей» и прочее! Это что, мои прихоти? — Она ткнула в кассовую книгу.
— Прости, у меня сдали нервы, это бывает! Но ты первая начала меня подначивать: все, на зону и больше никуда! Это же подначка, я чувствовал! И все из-за Юли! Да, мы вчера поужинали, но я отвез ее домой и никакой лав стори! Клянусь мамой! А утром она поджидала меня у метро, я ее подвез. Прости, я виноват, но повинную голову меч не сечет! Я тебя умоляю!
— Встань, — поморщилась она.
Ровенский поднялся.
В кабинет вошел Георгий Иванович.
— Можно? — спросил он.
— А вы к кому? — недовольно спросил Стас.
— Это ко мне, — сказала Марта. — Проходите, Георгий Иванович!
Оператор осмотрел интерьер.
— А в этом что-то есть! — пробормотал он, словно про себя.
— Оператор-постановщик художественного фильма, который я консультирую, Георгий Иванович. А этo мой генеральный директор, Станислав Эдуардович, — представила их Марта.
Мужчины пожали друг другу руки.
— Извините, я вас оставлю на минуту! — Стас выскочил за дверь.
Георгий Иванович подошел к Марте.
— Поздравляю, вас утвердили, — сказал он. — Собственно, я в этом и не сомневался. И пожалуйста, не говорите, что вы не будете сниматься, я этого не переживу!
— Вы извините, но я не могу заниматься тем делом, которого не знаю! — смущаясь, заговорила Марта. — Георгий Иванович, вы же профессионал и понимаете, что значит быть дилетантом! Это стыдно!
— Я чувствую, перед вами все мужчины стоят на коленях, — с улыбкой заметил он.
— Ну не все еще. — Она взглянула на него, и Георгий Иванович, уловив намек, опустился на одно колено.
— Теперь все! И я не встану, пока вы не скажете «да»! Клянусь всеми святыми!
— А теперь сядьте! — неожиданно посуровев, властно сказала Марта, и кинооператор послушался. — Простите, но я не могу сейчас бросить свою работу даже на месяц. Есть обязательства, долги, а мне не двадцать лет, чтобы кидаться с головой в омут и начинать жизнь сначала. По молодости это считают сумасбродством, а в мои лета — уже предательством. И лимит на него я уже исчерпала. Вы же вольны придумать для вашего режиссера любой повод для моего отказа. Кстати, скажите, что я ложусь на операцию, и это будет правдой.
— И что, сложная операция? — посерьезнев, спросил Георгий Иванович.
— Во всяком случае, месяц-полтора все это npoдлится. Ведь вас такая задержка не устроит?
— Вот со сроками у нас действительно напряженно.