— Тебе будущий шеф-то хоть понравился? — спросил Толя.
— Да, — помедлив, сказала она.
И не солгала. Непонятно чем, но ее вдруг зацепило. Хотя они и поговорили то всего минут десять.
— Чайник вскипел! — крикнула Марта в комнату мужа, отвлекаясь от нечаянных воспоминаний и пытаясь переорать рекламу «Сникерсов».
После третьего напоминания Виталик наконец явился на кухню. Молча схватил бутерброд с колбасой, налил себе чаю.
— Кассу рвет, — закуривая третью сигарету подряд, повторила Марта. — Два раза пересчитывала, и оба раза рвет! Ты же понимаешь! Двести пятьдесят тысяч! Завтра все сойдется, а сегодня нет! Может быть, мне в Грецию съездить? Развалины Акрополя посмотреть? Четыреста долларов все удовольствие. Как считаешь? — Она выпалила все разом, чтобы успеть договорить, Пока муж не исчез в диком гpoxoтe «Сникерсов».
Но муж никак не считал, он всегда смотрел на нее, точно видел в первый раз в жизни.
— Хочется пойти на шумный греческий рынок, где глаза разбегаются от пестроты цветов! — вздохнула Марта. Она любила жаркие страны.
— Кто разбегается? — не понял муж.
— Два козла по огородам! — рассердилась она. — Неужели Троянской войны никогда больше не будет?
— Большинство баб страдают оттого, что никто их не похищает, не понимая простой истины, что они никому не нужны.
- Циник-остроум! — зло бросила Марта. — Сделай лучше телевизор потише!
Что за манера жить в оглушающем грохоте? Она была готова его убить.
Впрочем, и второго мужа Марта рвалась придушить собственными руками. А вот первого нет. И никогда с ним не ругалась. Прожила одиннадцать лет, родила от него сына, а потом, забрав ребенка, уехала в Москву, ко второму.
Тот был старше Марты на двадцать лет, носил ее на руках и мучил себя ежедневно гимнастикой. Каждое утро он готовил для себя и жены завтрак, встречая ее на кухне побритый, в строгом домашнем костюме, распространяя запах тонкого французского лосьона.
—Завтрак давно на столе, дорогая, — подбирая самые нежные обертончики, мурлыкал он, а ей хотелось его придушить.
Кто бы только знал, как она ненавидела эти его нежные словечки «дорогая» или, еще хуже, «ненаглядная моя», его терпкий лосьон, потную гимнастику и подробный план на день, с подчеркиванием красным карандашом особо важных дел вроде «купить женушке цветы!!!» с обязательными тремя восклицательными знаками, его строгий фланелевый костюм в темную полоску, каковой он носил только дома.
Звали мужа Валерьян Адамович. До развала СССР он работал в Госплане начальником крупного отдела, а последние полгода заместителем председателя, был вхож в кремлевские кабинеты, и лоск важного чиновника, вальяжность поз, осанка, строгость бровей, непременный набор выражений типа «порешаем эту задачку» въелись в его старые поры. Аккуратист до тошноты, он был полной противоположностью ее нынешнему мужу Виталику — неряхе, пьянице и бабнику. Иногда ей казалось, что она назло самой себе выбрала такого, потому что в нём не было ни одной черты от Валерьяна.
С Валерьяном Адамовичем она познакомилась на органном концерте Гарри Гродберга в филармонии, куда обычно ходила одна или с подругами. Первый муж тогда еще зимовал в Северодвинске, а когда приезжал домой, то чинил сыну транзистор, отцу слуховой аппарат, матери очки, соседу машину. Он был рукастый, работящий, смирный и безотказный. Иногда Марта даже злилась на его безотказность.
В тот день Земская пошла на концерт одна, подруга заболела. В перерыве поднялась в буфет, захотелось выпить сока, но очередь уже закрутилась спиралью. И вдруг импозантный мужчина — прямо настоящий Грегори Пек, как она потом рассказывала подругам, — несет бутылку пепси, два стакана, шоколадку, ставит на стол и говорит ей, словно они вместе пришли:
— Прошу вас!
Марта замялась, но в это мгновение ее кто-то подтолкнул, она упала на стул, а Валерьян Адамович уже разливал пепси, глядя на нее восхищенными глазами, двигал к ней шоколад, ее любимый, «Искусство». Он быстро взял инициативу в свои руки, сыпал комплименты, называл ее глупым словом «Цирцея», она даже раскраснелась.
Потом он проводил ее до дома, поцеловал руку, сказал, что уезжает в Москву и, если Марта будет там, они смогли бы встретиться. Через неделю Марта собиралась в столицу. Валерьян оставил телефон, но позвонил сам, узнал, каким поездом она прибывает, встретил на служебной «Волге», привез в гостиницу, которую заказал заранее и оплатил. Потом каждый день культурная программа: то театр, то знакомые, и везде ее встречали, как родную. Знакомые Валерьяна Адамовича работали в главках, министерствах, и однажды она попала в гости к своему верховному начальнику — союзному замминистра.