Следующая мысль заставила замереть: как же так? Мгновенный переход звездолёта из одной точки космоса в другую превращает организм в студень. Но крыса-то вот она! Выходит, Тихон тоже не всё помнит?
Что-то изменилось, я выпрямился и насторожился. Но через мгновение понял: просто стало тихо. Станок закончил работу и остановился.
Я поднял крысу за ногу и вернулся к омертвевшей «сверлялке». Похоже, мы поменялись с ней местами: теперь я знал, что делать дальше. А она завидовала моему знанию. Вот только крыса… как с ней поступить пока было непонятно.
Не жарить же её, в самом деле?
***
– Наверное, любимец кого-то из команды, – неуверенно сказал Тихон. – У нас было несколько фанатов домашних животных. Судя по всему, кто-то улёгся в люльку вместе с хомяком. А компьютеру хватило мозгов для восстановления обоих.
– По-вашему, хомяк – домашнее животное? – насмешливо справилась Настя.
– Может, комп восстановил виварий? – предположил я. – Решётки разбрелись по кораблю, а животные разбежались.
Тихон покачал головой:
– Плевать. Бардак всегда порождает вопросы. Тайной больше, тайной меньше… мы проделали слишком большую работу, чтобы терять время на предположения, которые не относятся к основной задаче. Сейчас мы увлажним запалы и пройдём через решётку.
– Увлажним? – переспросил Серж, – мне казалось, влагой тушат, а не поджигают!
– Тушат, – кивнул Тихон. – Но бывает и по-другому. Жизнь она такая… сложная.
Его правота была очевидной. Проделанная работа казалась немалой, цель близкой, а способ, которым Тихон решил справиться с препятствием, непростым.
Стеллаж профнастила теперь поражал чистотой. Ржавчину ножами соскабливали в чашки, старательно измельчали и жарили. Потом мешали с тёртым алюминием в подсказанных капитаном пропорциях и прессовали кружкой в форме, изготовленной на сверлильном станке. Зарядов хватило бы на всю решётку, но Тихон настоял на экономии. «Зачем делать больше, чем достаточно? – сказал он. – Термит может ещё пригодиться. Мы же не знаем, что там дальше, за люком?»
Термитными шашками обложили два соседних прута решётки, «растущих» прямо из палубы, и посыпали сверху смесью йода и алюминия. Тихон уверял, что остаётся добавить несколько капель воды, чтобы безобидная труха вспыхнула и пережгла арматуру.
Но неувязка с крысой, которая не вписывалась в текущую концепцию мироустройства, будила неясные сомнения.
Настя забеспокоилась:
– А что выделяется при горении? Мы не отравимся?
– А ведь верно! – воскликнул Серж. – Я точно помню, что костёр всегда с дымом.
Тихон в очередной раз горестно покачал головой.
– Термит «дымить» не будет. А вот запал – обязательно. Это будут пары йода: едкие и ядовитые. Вентиляция понесёт дым вдоль решётки, так что опасности никакой. Мы просто отойдём подальше. И ради Бога, берегите зрение! Не смотрите на пламя!
Мы снова понадеялись, что он знает, о чём говорит, и промолчали.
Со словами «к делу!» Тихон окунул пальцы в чашку с водой и прокапал каждый из зарядов. Мне очень хотелось заметить начало реакции, но «поджигатель» был неумолим:
– Немедленно уходим!
Он буквально протащил нас шагов двадцать – двадцать пять. Разумеется, мы не шибко упирались, но ведь нас было четверо!
Когда я повернулся к решётке, из-под неё уже валил густой фиолетовый дым. На полу у оснований приговорённых прутьев искрило что-то ослепительно белое. «И ничего страшного», – подумал я. Но тут полыхнуло так, что глаза закрылись сами собой. Рядом охнула Настя, и замысловато выругался Серж.
Когда тёмные пятна в глазах рассеялись, я увидел грустное лицо Тихона:
– Неужели, так интересно? – спросил он. – Почему не поверить и не отвернуться?
– Получилось? – крепко зажмурившись, спросил Серж. – Прутья испарились?
– Пойди сам посмотри, – съехидничал Тихон, но тут же смягчился: – Я припас воду и ветошь. Положите на веки мокрый платок и поморгайте. Сейчас пройдёт.