Чтобы оправдать "рокировочку" Примаков - Степашин, весьма неожиданную для многих, если не для большинства, президент выступил с телеобращением к гражданам России, в котором попытался объяснить смысл своих действий. Похвалив, как водится уволенного премьера за проделанную работу, он посетовал, что "в экономике мы по-прежнему топчемся на месте". При этом неожиданно сослался на мнения Явлинского и того же Лужкова: Явлинский, мол, полагает, что в области экономики абсолютный застой, ничегонеделание, а Лужков, поддерживая премьера, в то же время не устает повторять, что процессы в экономике идут крайне вяло. Так что в этой сфере, сказал Ельцин, "необходим серьезный прорыв".
В общем-то, оценка ситуации была достаточно точная, казалось только странным, что задача подъема, прорыва в экономике возлагается не на профессионального экономиста, не на опытного хозяйственника, а на генерала.
И еще одно обращало на себя внимание: в своем телеобращении Ельцин ни слова не сказал о возможном будущем президентстве Степашина, как он это иногда делал в прошлом, представляя других своих назначенцев.
Лишь несколько человек, близких к Ельцину, -- Волошин, Дьяченко, Юмашев, -- знали, что на роль своего преемника президент уже выбрал совсем другого человека, а Степашин -- всего лишь промежуточная фигура.
Ряд ведущих демократических деятелей поначалу встретили выдвижение Степашина с некоторым недоумением. Однако довольно скоро это недоумение рассеялось. Например, Борис Немцов уже 17 мая отозвался о Степашине как об "ответственном, грамотном, компромиссном, но в то же время прогрессивном" политике.
Весьма лестную оценку Степашину Борис Немцов давал и в своих выступлениях за рубежом, поднимая тем самым авторитет нового премьера на международной арене. Так, выступая 3 июня в Лондоне на открытии международной конференции "Россия на пороге нового тысячелетия", он сказал, что новое правительство Сергея Степашина "более прогрессивно и более современно", чем правительство Примакова. По словам Немцова, Сергей Степашин -- "современный, либеральный политик, который близок по своим взглядам к социал-демократам Запада".
Словно бы отвечая на эти лестные характеристики, которые давали ему демократы и представители бизнеса, Степашин старался укрепить свою публичную репутацию деятеля, приверженного демократическим и либеральным принципам. Одним из его девизов было: "Величие России должно строиться не на силе, не на пушках, а на культуре и интеллекте".
Был ли в действительности Степашин "современным либеральным политиком"? Вряд ли он полностью заслуживал такой характеристики. По мнению тех, кто знал его достаточно близко, Степашин принадлежал к тому типу людей, политическая ориентация которых в большой степени зависит от преобладающих в обществе настроений, так сказать, от общественной атмосферы. Поскольку в конце девяностых атмосфера в целом была либеральная, то и он был как бы либерал. Когда же после 2000 года в воздухе возобладали государственническо-патриотические веяния, то и Степашин сделался государственником-патриотом. В первую очередь, он был просто чиновником, а уж во вторую -- либералом или государственником-патриотом.
Все же, думаю, сделайся Степашин в 2000 году российским президентом, он не стал бы по собственной воле корежить и ломать либеральную, демократическую атмосферу, которая все больше воцарялась в стране сначала при Горбачеве, а потом при Ельцине, вряд ли он принялся бы коренным образом менять ее "газовый состав", превращая в нечто прямо противоположное.
Естественно, сразу после утверждения Степашина председателем правительства начались разговоры, что он -- кандидат в будущие президенты, хотя, повторяю, Ельцин ни словом не обмолвился об этом. Рассчитывал ли сам Степашин на президентство? Валентин Юмашев уверен, что рассчитывал: -- Сергей считал, что он очень сильный политик, что, будучи в роли премьера, он сможет убедить Бориса Николаевича, что лучшего кандидата на президентский пост в 2000 году у страны нет. Он был уверен, что сможет удержать ситуацию, сможет продолжить тот же курс, который проводил Борис Николаевич: демократическая Россия, экономические реформы.
Однако 9 августа утром Ельцин принял Степашина, поблагодарил его за хорошую работу и… отправил в отставку. Все произошло примерно так же, как и с Примаковым. Для широкой публики это известие опять стало громом среди ясного неба.
Исполняющим обязанности премьера Ельцин назначил директора ФСБ Владимира Путина.
Отклики на очередную правительственную "рокировочку", естественно, были разные. В основном, как и в случае Примакова, -- недоуменные. Лужков, например, заявил, что отставка Сергея Степашина выглядит "абсолютно нелогично": премьер-министру "даже не дали отработать 100 дней". Что касается назначения Путина, то и оно кажется Лужкову непонятным. Хотя он и относится к Путину "довольно ровно", это назначение, по словам Лужкова, выглядит "довольно тревожно": "здесь нет ясности".
-- Мы что, хотим усилить силовые структуры, силовую линию в действиях нашей государственной власти? -- сказал Лужков. -- Или же перед нами стоят другие задачи -- подъема промышленности, стабилизации в сельском хозяйстве и другие.
Были и иные отклики. Борис Березовский высказал мнение, что отставка Степашина объясняется его "недостаточной твердостью": в частности, он не сумел ни "отстоять позиции Кремля перед лицом оппозиции", ни создать политическую силу с прицелом на парламентские выборы, ни "навязать себя новому блоку "Отечество - Вся Россия".
Вообще-то, Сергей Степашин действительно выглядит довольно мягким человеком, однако за тот срок, который был ему отпущен, и более твердые люди вряд ли смогли бы сделать то, чего хотел бы от Степашина Березовский -- например, "создать политическую силу с прицелом на парламентские выборы".
Некие неназванные представители кремлевской администрации (цитирую по сообщению РИА "Новости") утверждали, что Степашин выполнил основную задачу, поставленную перед ним президентом, -- "полностью пресек возможность левого реванша": при Примакове реформаторы отступали, при Степашине вернули свои позиции, при Путине должны будут перейти в наступление.
Увы, никакого такого наступления при новом главе правительства, а затем и государства не последовало. Получилось скорее обратное движение.
В
Возвращаясь к Степашину... Вообще-то Сергей Вадимович действительно представлялся многим, кто с ним общался, человеком чересчур мягким, недостаточно волевым. От Валентина Юмашева, например, я услышал: -- После событий в Первомайском я много говорил с Сергеем (напомню: Степашин был одним из руководителей той операции. -- О.М.) Для меня стало полной неожиданностью: он оказался человеком крайне нерешительным, неспособным взять на себя ответственность.
Наконец, еще один вопрос: даже если бы так случилось, что Ельцин все же остановил свой выбор на Степашине как на преемнике, сумел бы тот выиграть выборы у тандема Примаков -- Лужков? На этот счет существуют большие сомнения. Упомянутый тандем обладал огромными ресурсами -- и ресурсами популярности, и финансовыми, и административными… Да даже и Зюганова Степашин вряд ли сумел бы одолеть...
Преемник найден
На дальних подступах...
Первая ступенька во власть
Когда смотришь на биографию Путина, не видишь никаких особых причин, почему именно этот человек должен был стать преемником первого президента демократической России. Скорее наоборот, все вроде бы говорило, что вряд ли этот персонаж будет очень сильно востребован демократической властью.
Окончив в 1975-м юрфак Ленинградского университета, молодой юрист сразу же был направлен -- не без его желания, разумеется, -- на работу в КГБ (очень демократическая и очень "юридическая" организация!), 10 лет прослужил в ленинградском же ее управлении. Следующие пять лет -- с 1985 по 1990-й -- занимался шпионской деятельностью в составе дрезденской разведгруппы (численностью в шесть человек), входившей в организацию под официальным названием "Представительство КГБ СССР при Министерстве госбезопасности ГДР".