Завтраки, купания, восстановительная терапия, ночные звезды над озером, рыбалка. Нет смысла подробно описывать безделье. Освальд правда, слегка похудел и осунулся, но и у нас с Бетти все налаживалось, правда не так бурно, как у него с Дороти. Я заказал себе последнюю модель импланта, а Бетти накупила всего, что по ее мнению, характеризует настоящую женщину. Некоторые покупки мне пришлись вполне по душе.
Но даже в раю был Змей. Вот и тут, в последний день нашего пребывания в отеле, ко мне подошел японец, и с поклоном передал письмо. Хитро сложенный конверт без следов клея, с моим именем и витиеватой эмблемой Додзе истинной хризантемы. Внутри было только одно слово, написанное каллиграфическим почерком: Ждите! Паниковать и нервничать было поздно, так что я вернулся к повседневным делам. Собрать чемоданы, дождаться мобиль, и на космодром, принимать Башмачок из ремонта.
Уже позже, разместившись на сиденье мобиля, я показал письмо Оззу.
– Видимо, надо вытирать пыль в трюмах, – пожал плечами Оззи, – со мной, кстати, связались из офиса дона Аугусто. Им тоже нужно перевести груз без лишних проволочек.
В ответ я лишь хмыкнул, и уставился в окно.
Вид Сан-Мигеля внушал тревогу. Вроде ничего не изменилось, те же розы, широкие светлые проспекты, толпы прохожих. Но среди гражданских мобилей мелькали броневики, на углах улиц стояли группы одинаково одетых молодых людей. Пропали уличные торговцы. Магазины и лавочки не были закрыты, но шторы и решетки с витрин старались не снимать. В рекреационной зоне, отделяющей порт от города, по обочинам стояла военная техника, а перед подъездом к терминалу, был выставлен пост со шлагбаумом. Он был поднят, а вокруг него не было ни души.
Таможенный досмотр больше напоминал полицейский обыск. Вещи перетряхнули, меня и Озза раздели до исподнего, а девушек заставили три раза составлять таможенную декларацию, придираясь к каждой мелочи. Наконец, за десять минут до отлета челнока, таможенники сжалились, и в наших документах появились отметки об отбытии. В шаттле, после того как мы успокоили девушек, я занялся настройкой импланта, а Озз взялся за новостные порталы.
Ситуация рисовалась следующей: за те две недели, что мы провели в отеле, в новостях появилось огромное количество статей выставляющих рудокопов с Пелотильо тунеядцами и преступниками. Выборный Совет, в таких статьях, называли не иначе как сборищем коллаборантов и предателей, желающим продать богатства двух планет Федерации. Как бы сказал отец, травля шла по всем фронтам. Статистика по тяжким преступлениям, обвинения в коррупции, в ход шли любые обвинения, даже самые абсурдные. Не надо было быть гением, что бы понять, что скоро начнется передел власти.
В логистическом центре, где ожидал погрузки Башмачок, тоже было не все ладно. Нам устроили такой же досмотр, как и на планете. На вопросы никто не отвечал. Затем под конвоем из вооруженных рабочих нас препроводили в док.
Едва открылись двери, я потерял дар речи. В зале, ведущем на Башмачок, стояла как минимум половина взвода Калверта в полном боевом снаряжении.
– Добро пожаловать домой, – вышел вперед Калверт, – ждем только вас.
Автор приостановил выкладку новых эпизодов