Он потерял всё. Коллег, планету, даже свое имя, но единственно, что преследовало его, это бумажная возня и снобизм федеральных чиновников. Были, конечно, и светлые стороны. Перси регулярно скидывал на счет Бойла проценты по завершенным сделкам, и даже подыскал ему тройную каюту на Правом, одном из кораблей, где присутствовала нормальная гравитация. От вечерней скуки спасал спортзал, где бывший полицейский после работы с остервенением тягал железо, и три выходных за декаду, когда он посещал тренера по боксу или сидел за списком прецедентов, постигая странную, почти нелогичную систему правосудия пэйви. Но долго так не могло продолжаться. И вот уже к концу месяца за морем документов проступил берег, а еще через неделю все неоформленные дела, кроме текущих, были закрыты.
Еще пару дней Бойл, как обезглавленная курица метался, ища, чем заняться, а потом навалилась скука, а за ней пришло раздражение. Его бесила станция, вечный карнавал на Гостевой аллее, дружелюбие соседей и собственная угрюмость. Бухой Перси, лепечущий что-то про старые добрые времена над бутылкой Морского льва. Знаки внимания, что начала оказывать ему одна из незамужних соседок по отсеку.
Как-то раз, решив посидеть вместе с Перси, он поделился с ним своим состоянием, на что удостоился от старого юриста тяжелого, почти трезвого взгляда.
– Знаешь сынок, – сказал Перси, – у тебя отходняк. Ты, сидя на грунте, был при исполнении, всегда на острие закона, sine ira et studio*, и всё такое. (*Лат. Без гнева и пристрастия. Тацит. "Анналы"). Потом тебя передознуло приключениями, ты почувствовал себя живым, и хлоп, ты никто. Заштатный клерк во второстепенной конторе с вечно пьяным начальником. Тут у тебя снова два выбора. Либо кончить жизнь как почтенный член местного общества, либо наняться на корабль. Но есть проблема. Ты въедливый как хлебная плесень, и нудный как зуммер на кислородном датчике. Даже вернувшись к приключениям, ты будешь смотреть на них как временные трудности, и скучать по старым временам. Давай договоримся, ты работаешь на меня еще полгода, и если эта херня не проходит, то, предупредив меня, собираешь манатки, и валишь со станции.
Легче Бойлу не стало, но он все чаще думал, что будет через полгода. Вот и сейчас, стоя в раздевалке спортзала, он крутил в мыслях последствия предстоящего выбора, когда к нему подошел неизвестный, и встав рядом сказал: "Доброго дня, мистер Мэнли, уделите мне пару минут"?
Переменная звезда I
Часть четвертая. Переменная звезда.
Опять потянулись две недели разгона, с ежевечерними посиделками в кают-кампании, спортзалом, и дневной скукой дежурств. Правда, пока мы еще были подключены к сети Лангустина, я купил несколько книг, и сейчас изучал "Профилактику инфекционных заболеваний в помещениях замкнутого цикла". Иногда ко мне в гости заглядывал Шалтай, в сопровождении Изи, или Освальда, иногда меня вызывал Рино, и я под его руководством, пилотировал тренажер на одном из катеров. Когда экипаж совсем заскучал, Вероника, с подачи капитана, провела масштабные учения по борьбе за живучесть. Экипаж сутки носился как угорелый. То у нас утечка в оранжерее, и все свободные от вахты носятся между гидропонными установками с пластырями и пистолетами с быстротвердеющим клеем. То засбоили гравикомпенсаторы на хозяйственной палубе и разлетелись все не принайтованные запасы. То пожар в рубке. То ядовитая плесень в кают-кампании. На каждый отказ системы, мне в лазарет тащили одного-двух "раненых". Конечно, я отрабатывал на всю горючку: сортировка, постановка первичного диагноза, имитация неотложных операций. А кают-кампанию мы с Бетти драили полтора часа. Под конец учений, боцмана хотела удавить половина команды. Особенно в своих фантазиях зверствовала штурманская группа, после того, как им втроем пришлось тащить в лазарет Рино. Первый пилот, оправдывая прозвище* имел вес под триста пятьдесят фунтов. (От англ. Rhino, rhinoceros - носорог). Наконец, всех собрали на жилой палубе, и довольный капитан объявил окончание учений и назвал оценки. Первое место заняли штурманы, второе – мы с Изи, а третье место разделили между собой инженеры и техники. Каждому подразделению была начислена символическая премия и по двенадцать часов к отпуску. Отдельным призом, парой яблок, был награжден Шалтай, за "вдумчивый вклад в создание хаоса и поддержание стресса во время учений". Так мастерски путаться под ногами и лезть, куда не надо, не смогла бы ни одна кошка.