Меня как водой окатило. Я слишком увлекся, пытаясь спасти и помочь. Там, на станции есть врачи, которые смогут обеспечить лечение пострадавшим, а у экипажа Башмачка есть только один доктор. Прикинув сколько времени остается, я кинулся к медицинским запасам. Не думаю, что станция обеднеет из-за двадцати доз предоцитама. А вот нам дорогостоящее лекарство, позволяющее легче переносить повышенную гравитацию, никогда не помешает. Остаток ампул и запасной инъектор я прихватил с собой, передам перед уходом Освальду, или кто там будет бегать колоть нервных пациентов.
А дальше было скучно. Открылся шлюз, и по квадратной трубе мы перелетели в трюм катера. Там, провели два часа как сардинки, голова к голове, пока катер не состыковался с транспортным челноком. В нем три часа гравитационной адаптации, пока летели на станцию.
И уже в челноке меня начали изводить звонками. Кэп, пересказавший последние новости, главврач орбитального госпиталя, с требованием отчитаться по каждому пациенту. Это было еще ничего, даже заносчивый тон чинуши в белом халате, важно вещавшего мне о необходимости отчетности. Самым главным испытанием стал Илья. Он рыдал, заламывал руки, сулил золотые горы, и даже пытался угрожать, и все это в первые три минуты разговора. По его задумке, мы должны будем на катерах доставить к Трубе заготовки и рабочих. Те в свою очередь смонтируют на обшивке некое подобие грузового седла, и наш Башмачок поднимает оторванный отсек на более стабильную орбиту. Я в этом не разбирался, и переадресовал все вопросы Бруксу, но Илья хотел общаться только со мной, либо в моем присутствии.
Сразу по прибытии на станцию, нас всех распределили по каталкам, и споро потащили в сторону госпиталя. Судя по количеству добровольцев, нас донесли бы и на руках. Договорившись с Изабеллой, о том, что как только сдам раненых со станции, сразу присоединюсь к ней, и помогу с нашими я отправил экипаж на Башмачок. Сам же, сидя в кресле-каталке отправился с караваном раненых в сторону административных отсеков.
Я наслаждался весом тела, нормальным светом и спектаклем по внутреннеей связи. В юности мне попадалась книга путешественника по Ближнему Востоку. Кроме описаний дворцов, усыпальниц, пирамид и прочей экзотики, там целая глава была посвящена торгу на базаре. До сегодняшнего дня мне не верилось, что люди могут так торговаться и получать от этого удовольствие, но Кэп и мистер Таненбаум подтвердили слова путешественника. В ход шло все: родственники, начальство, рабочие и даже части тела участников торга. Битва шла за каждый пункт контракта. “Вы оставите меня не только без штанов, но без прочего белья”, – пищал Таненбаум. “Зачем мне ваше белье, если я за эти несчастные триста тысяч страховки не могу даже позволить горячую воду на корабле?” – парировал Брукс, – и позвольте вас спросить о сумме медицинских выплат”. Шоу продолжалось вплоть до прибытия в госпиталь.
В приемном покое, откуда развозили пациентов, нас ожидал целый коллоквиум из местных врачевателей. Самый младший был немногим старше меня, но уже обладал фигурой профессионального борца с пончиками. Главврач, мужчина лет восьмидесяти, с которым мы уже пообщались по связи, брезгливо осмотрел раненых.
– Для протокола. Доврачебная помощь и первая обработка ран и повреждений выполнена непрофессионально, – начал он декламировать на всё помещение. Голос его звучал гулко, убедительно, я даже на секунду вспомнил, как меня “причесывали” на экзамене профессора.
– У пациента с трепанацией, плохо очищена область раны, и не проведена санобработка прилегающих тканей, – поддержал своего начальника еще один врач. При этом он сумел рассмотреть это даже не прикасаясь к пациенту.
– Молодой человек, – главврач обратился ко мне, даже не повернув головы, – в ваших интересах предоставить письменные отчеты по каждому пациенту, и приложить голозаписи на которых вы обосновываете свое решение по каждому случаю оперативного вмешательства. Мы ждем от вас эти документы в течении трех дней.
Знахари уже распределились между ранеными, и в монотонном гудении я слышал отрывочные фразы: “Катетер подведен неверно… искусственная почка повредила вену… очистка раны проведена неправильно… при подготовке к трансплантации поврежден хрящ…” Мне было понятно, что задумали эти бюрократы от медицины. Все отклонения в лечении, можно будет списать на плохую первую помощь, и перенаправить все иски на врача, её оказавшего.
– Одну секундочку, – улыбнулся я, и подключился к диалогу Ильи и капитана.