Каким бы ни был конец, никто из нас просто так сдаваться не собирался. В одном из планов был предусмотрен разгон, и прыжок на любой маяк, по отношению к которому у нас будет идеальный курс. Но для этого надо было долго и много маневрировать, держась вне досягаемости от корветов и их ракет.
Мы уже собрались, когда в смотровую две десантницы ввели Ирен. За их спинами маячил Север и лейтенант. Оззи пробормотал, что закинет вещи в каюту, и быстро свалил. Конвоиры, уточнив, где находятся полотенца и распашонки для пациентов, увели Ирен в душ. Калверт остался в кабинете, и как я мог заметить, оккупировал мое кресло. Мне же ничего не оставалось, как попытаться надеть халат.
Когда я третий раз не смог попасть в правый рукав, ко мне подошел Север. Он расправил ткань, и я с легкостью справился с непослушной рукой. Кивнув ему и подхватив трость, я уже собрался уйти, когда он сказал:
– При повреждении импланта, тот послал импульс в мозжечковую часть, которая симулировала паралич. Кровоизлияния не произошло, но поврежденная корневая плата гасит импульсы, идущие от правой стороны тела. Вам потребуется замена основной платы и трехмесячная терапия по щадящей программе утвержденной минздравом при поражениях головного мозга. Я бы приступил к лечению не позднее четырех месяцев со дня травмы, в противном случае, имеется высокий риск отмирания нервной ткани, и реабилитация не поможет. Я думаю, что вы пришли к тем же выводам, и ничего нового я вам не сообщил. Просто вы усомнились в моей компетенции, а я не люблю оставлять ложное впечатление у людей.
– Это было не сомнение, а был запоздалый страх, – попытался оправдаться я, – надеюсь, вы не сильно обиделись.
– Ни в коем случае, – улыбнулся Север, – я знаю, как доктора относятся к тем, кто не принадлежит их касте. И да, я это сделал потому, что сегодня ассистирую вам при осмотре задержанной.
Тем временем, вымытую и переодетую Ирен, вывели из душевой, и посадили на одну из коек. Она злобно смотрела на стоящих рядом конвоиров, игнорируя нас с техником. Надев перчатки, мы приступили к осмотру. Пульс, давление, осмотр при помощи диагноста. Женщина подчинялась нашим требованиям, но не реагировала на любые попытки заговорить.
Две трещины в ребрах, гематомы, ссадины на кистях, подвывих в плечевом суставе правой руки. Все повреждения были нанесены боцманом. Ничего такого, что можно было трактовать как применение пыток, или избиение после задержания. Север в это время подключился к ее импланту, и считывал данные, делая пометки. Я зафиксировал свои заключения в протоколе осмотра, и перешел когнитивным функциям.
– Назовите ваше имя и возраст.
Ирен пристально посмотрела мне в глаза и промолчала.
– Есть ли у вас жалобы на содержание, пищу, несправедливое или жестокое обращение?
Девушка подтянула подол халата и начала пробовать его на разрыв.
– Каким властям вы бы хотели быть переданным, федеральным, планетарным или иным? Назовите планету, сообщество или общину, под чьей юрисдикцией вы хотите находиться.
– Отстань, опарыш, – наконец произнесла она не глядя.
Голос ее был глухим, в нем читалось безразличие. А я едва удержался, что бы не ударить сидящую передо мной женщину. Благодаря ей я находился таком состоянии, и меня раздражала вся эта ситуация. Но выучка врача не подвела, и я так же спокойно продолжил:
– Желаете ли вы изменить меры содержания, изменения рациона, времени посещений, или иных прав арестованного до передачи вас властям?
– Она все понимает, – сказал Север, подняв глаза от своего прибора, – просто не желает разговаривать. Я считаю, что она вменяема. Реакции в норме, задержки прохождения импульсов отсутствуют. Повреждения мозга не выявлены.
– Следов пыток не обнаружено, протокол подпишу в кабинете. Осмотр закончен.
Я развернулся спиной к Ирен, и, стараясь ничем не выдать состояния, отправился в кабинет. Меня трясло. Я не понимал, от злости или от страха. Или от осознания, того, что умер бы тогда, а Ирен просто переступила через мой труп, и как ни в чем не бывало занялась своими делами. Как опарыша. И я был сам виноват в этом. Мне ничего не мешало изъять пистолет, изолировать ее дружка, а ее саму взять под наблюдение, но я снова пошел навстречу незнакомцу, забыв о том, что здесь, в пространстве, могу надеяться только на экипаж и Освальда.