— Дмитрий Егорович без кандалов содержались.
Дворянин же, и до суда, который привилегии снимет, ему положен ряд послаблений.
— К карете конвоя когда вели, бежать вздумал — лес рядом, надеялся поди скрыться. Но от нас бы не скрылся, Ваше Императорское Высочество! — гаркнул, заверив в профпригодности.
Я махнул рукой — продолжай.
— Споткнулись его Высокопревосходительство-с, — продолжил полицейский. — О пень головой приложились. Насмерть.
— Ступай, братец, — отпустил я полицмейстера. — За чуждую глупость и подлость у нас не наказывают.
Вру и не краснею. Но Шевич… А пофигу на Шевича! Столько всего случилось, что я сомневаюсь, что о нем вообще кто-то кроме «Охранки» и меня помнит.
— Человек с чистой совестью от полиции в леса не сбегает, — озвучил генерал-губернатор свои впечатления.
И так решат все — раз бежал, значит действительно английский шпион!
Глава 2
Гимназия в городе Владивостоке нашлась. Санитарные нормы в эти времена другие, продиктованные климатом и поколениями накопленным опытом. В первую очередь в глаза бросались маленькие окна — отопление здесь печное, и каждый квадратный сантиметр стекол снижает КПД. Расширить окна сразу можно, но дети от этого будут мерзнуть. И так, блин, почти везде — чтобы проводить реформы, нужно сначала проводить реформы, направленные на улучшение технологий. «Советский стандарт» — школа, больница, ДК, ПТУ и университет — построить в чистом поле не выйдет, потому что все это должно как минимум отапливаться нормальной котельной. Энергия — вот ключ ко всему, и неважно, какое именно сырье сжигается в процессе. Кровь износу нужно пропихнуть через Августейшего папу план ГОЭЛРО — не факт, что сохранится название, главное — сохранить суть.
Ухмыльнувшись мыслям, я договорил формальности о том, как приятно мне быть здесь, в фойе гимназии (актового зала здесь нет, это тоже наследие кровавого большевизма), на сдвинутых ящиках, используемых в качестве трибуны.
— Вы, — окинул я взглядом привычно-восторженные лица подростков. — Те, кто поведет нашу Империю в XX век. Век высоких технологий, век всеобщей грамотности, век высоких скоростей. Прогресс человеческой цивилизации не стоит на месте — уверен, для вас это не секрет. Основой нашей эпохи станет электричество. Благодаря ему, мы уже сейчас можем с небывалой скоростью обмениваться телеграммами (иронии никто не почувствовал), можем плавить сталь на непредставимых всего век назад температурах, освещать и — в будущем — согревать наши города и деревни. Будущее, ребята, за высокими технологиями и наукой. Ученым или инженером стать сложно, но именно эти профессии откроют перед вами широчайшие перспективы. Достижения — ваши и ваших сверстников по всей России — выльются в достижения Империи, благодаря которым повысится уровень жизни всей страны. Один инженер способен повысить качество продукции мануфактуры. Один агроном способен научить крестьян правильно удобрять поля и вывести новые сорта семян, благодаря которым крестьяне смогут кормить нужные для промышленности города, при этом сами питаясь досыта.
Посмотрев на лица гимназистов, я смог убедить себя в том, что ребята прониклись, и решил закрепить эффект:
— Капитал бывает разный. Самый простой и понятный — деньги, потому что это наиболее удобный способ обмена товара между людьми. Капитал бывает земельный — я имел честь познакомиться с родителями-землевладельцами многих здесь присутствующих, так что это вам тоже знакомо. Капитал бывает промышленный — его нам предстоит наращивать всеми силами, потому что в XX веке именно промышленная мощь будет определять место державы на карте мира. Признаю честно — по промышленным показателям мы от наших Западных соседей на данный момент отстаем, но на долгой дистанции нагоним и перегоним — у нас, братцы, самая большая на свете страна, оставленная в наследство нашими предками. Наши недра скрывают неисчислимые залежи полезных ископаемых. Наша ближайшая задача — освоить добычу и употребление наших богатых недр на пользу жителям Империи. Но вернемся чуть назад, к четвертому, и самому важному виду капитала. Это — капитал человеческий, то есть набор знаний, умений и навыков подданных Империи. Для вас, мои юные друзья, капиталом являются ваши знания. Что бы ни случилось, как бы не повернулась жизнь, накопленные вами знания и умения их применять останутся с вами навсегда. Толковый инженер нужен каждому промышленнику, поэтому на жалованье они скупиться не будут. Словом — учитесь усердно, ребята, и не ради того, чтобы отец не лупил розгами, хотя это очень неприятно…
Гимназисты рассмеялись — Великому князю тоже прилетало, это ли не повод сплотиться?
— … А ради будущего — вашего и всей Империи.
Директор гимназии зааплодировал, подав тем самым сигнал остальным. Выждав с полминуты, я поднял руку. Тишина вернулась моментально, и я решил добавить интерактивности и банально потренироваться общаться с народом:
— А теперь я с радостью отвечу на ваши вопросы.
Первый поступил почти сразу:
— Ваше Императорское Высочество, могу ли я попросить вас рассказать, как вы беса английского прогнали?
Тьфу ты, блин, я им про электрификацию и образование, а они мне про беса! Но понять могу — меня бы тоже больше всего именно это на их месте интересовало. Что ж, легенда давно отработана: в ней мало конкретики, много личных ощущений — то есть вроде как и не вранье, но и не нормальная фактология — и аккуратно подпущенный саспенс. Все это закрепляется презрительным опровержением парочки попавшихся в газетах «допущений» — например, «бес» в моем рассказе не летает, и на этом месте я морщусь, как бы показывая свое отношение к любителям приукрасить. Эта милая манипуляция и в мои времена работала, а теперь и подавно: человек демонстративно опровергает полную чушь, отчего слушатель приходит к мысли о том, что вот именно он вместе со спикером в предмете разбирается и вообще молодец, а вот эти, за пределами зала, болтуны и тупицы.
— Идет на нас огненное чудище, англичане-полицейские в ничтожество и трусость впали, сбежали. А мы с казаками да парой староверов — Кирилом да Евпатием — Богу помолились, и понял я тогда, что делать. С пола пару палок поднял, крестом сложил да в сторону беса вытянул. Вроде и толкнуть хотел, а руки тяжести не почувствовали — значит не мышцами земными толкал, а верою святой.
Аплодисменты, и мне за принципиально недоказуемое — фактов-то нету! — вранье совсем не стыдно. Жизнь, как бы избито не звучало — это игра. Правила нарушать плохо, законы — плохо вдвойне, но крутиться в «серой зоне» можно — если следователю тебе предъявить нечего, какие проблемы? Дорабатывайте Систему, тогда и поговорим. А теперь мне, с одной стороны, полегче — кто до цесаревича, а потом вообще до царя докапываться станет? С другой стороны — тяжелее, потому что набирать авторитет через поливание известной субстанцией Александра и его ближайшего окружения нельзя от слова «совсем», и даже о совершенно дебильных инициативах отзываться нужно крайне осторожно — Августейший папа обидится, а это ой как чревато.
Эти мои размышления подверглись испытанию после череды безобидных вопросов — как там в Японии, будет ли война с Китаем и прочего — когда гимназист из третьего ряда, получив от меня кивок в ответ на поднятую руку, встал и, обильно потея, продемонстрировал здравомыслие и силу характера:
— Бирюков, Андрей Андреевич. Ваше Императорское Высочество, в нашей гимназии два года тому больше народу училось, а теперь плату подняли — пришлось недорослям уходить, — начало фразы помогло набраться смелости, и гимназист заметил нестыковочку. — Вы нам, Ваше Императорское Высочество, сейчас долго и красиво говорили про то, как образованные люди Империи нужны. Вот Филька, например…
— Бирюков, ты тратишь время Его Императорского Высочества зря, — попытался купировать неловкий момент директор.
А мне теперь его осаживай так, чтобы не подкосить педагогический авторитет в глазах учеников.