— Мама, вы же говорили, что Жоржи никогда не получит вашего благословления на брак с Марго, — заметил Миша.
Наслушались они тут, пока я через письма и телеграммы с семьей общался. Как же выкрутится Дагмара из неловкой ситуации?
— Михаил, в таких случаях нужно делать вид, что все в порядке — к чему портить такой солнечный и радостный для всех нас день? — улыбнулась ему Императрица так, что пацан поежился.
Два по педагогике!
— Теперь нам нужно выбрать подарки в честь помолвки, — влезла Оля.
— Правильно, — одобрила Дагмара, чем очень порадовала младшую дочь.
— Давайте Вилли слона подарим? — предложил я. — У Рамы их много, продаст хоть сотню.
Представив сотню слонов, Миша и Оля заблестели глазами — хочется! Мария Федоровна подарок оценила — Германия, конечно, богатая страна, но слон в отрыве от коренных мест его обитания зверушка очень дорогая, и Вилли деться будет некуда — придется важный политический подарок содержать по высшему разряду. Я и подаренного Николаю — после завтрака пойдем его морковкой кормить — содержать не хочу, пусть в зоопарке содержится, с соответствующей табличкой — «слону Ивану (так его назвать решили) покровительствуют такие-то богачи».
— О, это превосходная идея! Отправишь телеграмму Раме? — переложила Императрица ответственность на инициатора.
— Конечно, — кивнул я.
Мне с Сиамом дружить плотно и долго.
— А для Маргариты я присмотрела дивного ахалтекинского скакуна-иноходца изабелловой масти, — добавила Дагмара.
Я понял только «скакуна», но порода лошадки звучала ОЧЕНЬ солидно и дорого, поэтому согласно кивнул:
— Спасибо, что взяли на себя эти хлопоты, мама.
Улыбнувшись, матушка заверила:
— Женитьба сына — редкое удовольствие, и эти хлопоты мне приятны.
— Посоветуете мне толкового стряпчего, который поможет подать в суд на усомнившийся в открытии новой рыбы английский журнал? — попросил я.
— Какой рыбы? — не поняла она.
Я рассказал о чучеле латимерии, давным-давно прибывшем в столицу и должным образом зарегистрированным в качестве нового вида. Англичане дерзнули усомниться — мол, чучело поддельное, и такой рыбы нет.
— Ах, эти ученые страшно завидуют друг другу, — поделилась наблюдением Дагмара. — И почему собственная репутация заботит тебя меньше, чем какая-то рыба?
— Моей репутации ничего не грозит, — отмахнулся я. — Даже наоборот — чем больше англичане будут поливать меня грязью, тем полезнее для дела. Но наших ученых в обиду давать нельзя — вот увидишь, они это оценят, и будут стараться лучше.
Мария Федоровна сочла тему исчерпанной и пообещала выдать стряпчего, после этого выкатив предложение:
— Завтра начинается Успенский пост, и до его завершения проводить спиритических сеансов нельзя. Сегодня, в три часа, приглашаю тебя посетить сеанс Марко.
— Почему бы и нет? — пожал я плечами. — Но до трех часов я бы хотел занять просвещением.
— Просвещением? — заинтересовалась Ксюша.
— Нам нужно плотно работать над образованием наших подданных, — поведал я ей. — И тогда они отплатят нам дивными открытиями и качественным промышленным продуктом.
— Иван Давыдович Делянов ждет нас, — кивнула Дагмара.
Нынешний Министр просвещения, по происхождению — армянин, и я этому рад: лишь бы не француз или англичанин. Мы с ним на двух приемах — в честь моего прибытия и вчерашнем — виделись, и впечатление от знакомства с этим плешивым (как физиологический термин, без негатива) и носатым (тоже самое) смуглым пожилым деятелем у меня приятные. Да, циркуляр «о кухаркиных детях», но он, во-первых, с согласия царя принимался, а во-вторых — гимназическое образование в самом деле плодит многовато «лишних людей», которые от собственной бесполезности идут изучать марксизм.
— Возьмем его на сеанс? — решил я усилить «разоблачение».
— Почему бы и нет? — пожала плечами Императрица.
— Мама, я тоже хочу, — попросилась Ксения.
— Идемте все вместе, — подсуетился я.
Полезно привить скепсис к мракобесию всей семье разом.
— Ежели справитесь с сегодняшними заданиями до трех часов, — выставила мотивирующее условие Дагмара.
А вот тут за педагогику «пять».
Позавтракав, мы с Императрицей отправились в ее кабинет, а младшие — на уроки. В выделенном Марии Федоровне сегменте дворца я оказался впервые, но отличий, кроме преобладания женского пола над мужским среди слуг и титанического размера гардеробной, не было — тот же мрамор, так же позолота, те же гобелены, портреты, скульптуры и цветы в горшках. Кабинет у матушки был побольше моего, но вид из окна — хуже: на «боковую» часть сада, с симпатичными деревьями и кустарниками, но мне больше нравится смотреть на людей. Рабочий стол обилием бумаг на нем намекал, что у Императрицы есть своя часть государственной работы, это впечатление усиливали набитые папками и книгами шкафы. У окошка стоял мольберт — Дагмара не обделена художественными навыками. Не талант, но наполовину законченный пейзажик выглядел неплохо.