Древняя столица произвела уже привычное, двойственное впечатление. Ожидая худшего, я не без удовольствия наблюдал дымящие трубы фабрик, нормальные каменные здания жилого и торгового толка, неплохо одетое население, опрятные деревянные жилые домики и вполне приличные на взгляд из окна поезда улицы. Негативная компонента тоже имелась — выражение «Большая деревня» в эти времена символизирует не обилие знакомых лиц, частоту встреч с ними и скорость распространения слухов, а вполне себе характеризует доминирующий архитектурный стиль и жизненный уклад. Похожую картину, с бегающими по улицам курами, стирающими белье в речках, каналах и ручьях дамами, с частично убранными огородами — порой весьма солидными по размеру — я видел на окраинах Петербурга и до этого, во всех уездных и губернских городах.
На вокзале мы пересели на кареты и направились в Кремль. Вот он изменился (или изменится?) мало, зато площадь узнать было сложно. Главное отличие — отсутствие Мавзолея, потому что ныне Ленин воистину «такой молодой», но «октября» я не допущу. Красная (Старая) Площадь ныне посвящена Ее Величеству Торговле. Справа и слева от замощенной камнем, доступной для проезда площади, расположены торговые ряды в стиле ампир. Ныне — частично разобранные и стыдливо прикрытые деревянными и тряпичными щитами. Местами в торговых рядах зияют дыры, а вон там строятся торговые ряды новые, прозванные Верхними. А я всю жизнь думал, что ГУМ построили большевики!
Площадь была электрифицирована — полагаю, сейчас, когда время едва-едва к обеду, фонари и подсветку памятника Минину и Пожарскому включили чисто чтобы меня порадовать. О, исторический музей! Обязательно схожу.
Ну и, разумеется, площадь, как и вокзал с улицами, по которым нам довелось проехать, была усыпана народом, который махал флагами Империи, криво, но от всей души пел под аккомпанемент оркестров «Боже, Царя храни» и лакомился продукцией вездесущих коробейников. Интересно, Маргарите здесь понравится? Не может не понравиться — я аккуратно покажу ей, куда и как нужно смотреть. И вообще, как говорит Александр — «бабу-то кто слушает?».
А еще по всей Москве раздавался колокольный звон. Много здесь церквей, и каждая вносила свой вклад в охватившее старую столицу торжество. И как же здесь пахнет историей! Со времен Ивана Калиты Москва стала центром русской государственности, и станет ею снова.
Перед воротам Кремля я испытал трепет. Странно — ни в Гатчине, ни в Зимнем у меня такого ощущения не возникало. Полагаю, это из-за посещения Эрмитажа в прошлой жизни — локация историческая, но «вайб» у нее был чисто музейный, и то, что я сплю там, где висели картины и ходили толпы туристов, вызывало у меня только улыбку — чудно̂! Ну и Петербург, при всей его прелести, столицей в мои времена давно не был, вот сейчас меня и проняло. Империя — это цель! Кремль — это место прописки! Махнув остановиться, я выбрался на подножку кареты и принял из рук специально уполномоченного казака (очень важным себя из-за этого чувствует) примитивный мегафон.
— Доброго дня, москвичи!
Народ ответил лишенным синхронности, но очень старательным «здравия желаем, Ваше Императорское Высочество!».
— Москва — это древний центр русской государственности. Со времен Ивана Калиты Москва стала собирательницей земель русских…
Речь заняла минут пять, и в ней я не обделил вниманием Сергея Александровича — вот мол, ценнейший родич Императора на Москву поставлен, не абы кто, ибо ценность и значение старой столицы отныне и далее будет увеличиваться. Я осторожный — теперь, если дядя Сережа станет критически ошибаться, я смогу пожаловаться на него народу — «мы так ему доверяли, а он вон какой оказался».
Сергей Александрович доволен — не разглядел задела на будущее.
Любой мой переезд неизменно заканчивается молебном. Здесь его вместилищем стал Успенский собор. Не так давно его подвергли реставрации — к коронации Александра III готовились — но мой хозяйственный взгляд весь молебен ловил темные от влажности и плесени пятна, трещинки в штукатурке, не внушающие доверия перекрытия над аспидами и прочие предвестники скорой, повторной реставрации — мне здесь венчаться с любимой Марго и короноваться, поэтому без ремонта не обойтись. Стоп, здесь, под слоями штукатурки и новыми фресками, имеются фрески старинные, XVII века — нужно будет озаботиться их раскрытием и обновлением. Ох и влетит в копеечку! Забота о культурно-историческом наследии вообще штука недешевая. В том числе там, откуда не ждали — турки с австрияками, например, запросили за работу наших историков в архивах абонентскую плату в размере пятидесяти рублей в день. Мелочные враги у нас, даже как-то противно. Вот императрица Цыси мыслит масштабно, и за копии посвященных России, Золотой Орде и прочему записей из китайских архивов запросила пятьдесят тысяч рублей золотом. Уже выделены из казны — не все же мне одному отдуваться, я на борьбе с голодом государственному бюджету миллионы сэкономлю, имею право распорядиться кусочком.
Молебном командовал митрополит Московский и Коломенский Леонтий, отличавшийся непривычной для духовного сословия, жиденькой бородкой. Седой, но и в молодости «лопаты» у него не было — такие гены, а формат волосяного поклона на лице церковный регламент не устанавливает — есть и слава Богу.
Справки я, как водится, наводил, и потому к митрополиту питал заочное расположение. Умный мужик, с любителями стяжать без всякой меры много лет боролся и продолжает бороться, покровительствует благотворительным учреждениям — это, впрочем, для всех батюшек актуально — является магистром богословия, немножко сочиняет соответствующие научной степени тексты, а в данный момент, параллельно служебным обязанностям, занят подготовкой к народно-церковному чествованию 500-летия со дня преставления преподобного Сергия Радонежского. Я намерен его посетить и некоторым образом поучаствовать в подготовке — формат моего участия мы обсудим с Леонтием во время рабочей встречи, назначенной прямо на сегодняшний вечер — все равно, считай, соседи, в пределах Кремля квартируем.
После молебна мы попрощались с Сергеем Александровичем — он хоть и королевской крови особа, но генерал-губернатор Москвы обязан жить в предназначенной для этого резиденции на улице Тверской. Во всем должен быть порядок, в том числе — в местах жительства. Монархия — это традиции и ритуалы, и, ежели дядя Сережа поселится во дворце, вся страна в разнос пойдет! Шутка.
Большой Кремлевский дворец почти не отличался — внесенные большевиками изменения в моей реальности «откатила» власть новая. Я такое одобряю — исторический памятник все же, и не только функциональное значение имеет. Проход по коридорам привычно сопровождался бурчанием Андреича — тоже любитель порядка и традиций. В апартаментах меня ждали Арнольд и его маленький помощник — не в Петербурге же псину оставлять, дрессировка должна проводиться каждый день, без перерывов. Далее мы с питомцем проинспектировали кабинет, оказавшийся ожидаемо роскошным и просторным — хоть госсовет в почти полном составе «на ковер» вызывай. Облокотившись на подоконник, я посмотрел на внутренний двор Кремля и широко улыбнулся.
Вот теперь я наконец-то ощущаю самодержавную власть!
Глава 13
Москвичи гордились своим жизненным укладом. В отличие от суетливого — совершенно неоправданно, потому что все они там бездельники, которым лишь бы пыль в глаза пускать — Петербурга, здесь, в оплоте Имперского купечества, народ привык считать себя солидным и вдумчивым. Зачем бежать куда-то сломя голову? Зачем принимать решения впопыхах? Недаром говорят — «семь раз отмерь, один отрежь». Эту народную мудрость москвичи уважали больше всего, ибо спешка хороша только при ловле блох.
В первый день пребывания цесаревича в старой столице все было понятно и привычно — молодой Государь сидел себе в Кремле, общаясь с митрополитом и поужинав с городской верхушкой. А со второго дня начались странности — половину дня цесаревич как наскипидаренный мотался по Москве, общаясь с подвернувшимся под руку народом разных сословий, делая коллективные фотографии с ними и толкая речи на тему важности прогресса — к последнему, впрочем, привыкли уже все: XX век действительно на пороге, и с молодым Государем здесь спорить рука не поднимается.