Мне хочется треники! Я мечтаю о шортах! Дайте джинсы, поло, худи и прочую удобную и легкую одежду! Да, ткани, в которые меня одевают, отборные, а портные дело свое знают туго, и от этого многочисленные слои тряпок на теле почти не чувствуются в любую погоду, но слово «гардероб» в последнее время кажется мне тяжелым и почти пугающим. Такое вот «богатые тоже плачут» — позволить себе ходить как нравится я смогу еще очень не скоро.
Лакей Андрей — приписан к Мише — составил новую конструкцию, и за дело взялась Оля, заняв позицию поближе — для справедливости, ей «городок» разбивать в силу возраста труднее.
Остаток лета и начало осени в работе пролетели почти незаметно, отпечатавшись в долговременной памяти яркими вспышками открытий и прорывов, теплых тонов пятнышками полезных знаний и серыми, пыльными шкафами с большой государственной работой в Госсовете. Воспоминания не очень, но без них от меня толку не будет — государственное управление это не беготня с утра до вечера и фонтанирование проектами, а миллионы миллионов цифр, отчетов и потраченных на совещания и обсуждения человеко-часов.
Некоторый эффект от посещений Госсоветов достигнут: как чисто технический, в виде обновления используемых формулировок и оптимизации некоторого документооборота, так и содержательный: все реформы документально готовы, и дело осталось за подготовкой базиса в материальном мире. Принят и ряд законов — появились такие штуки как «саботаж» и «диверсия». «Измену Родине» в нынешнем времени принять затруднительно. Но однажды — обязательно, а пока ограничились доработкой старых законов про шпионаж.
Особняком стоит моя гордость — «Закон об охране труда», который получился намного менее строгим, чем мне бы хотелось, но даже в нынешнем виде спасет десятки тысяч людей, позволит мне набивать казну штрафами и — в случае большого ЧП — прикручивать к бизнесу внешнее управление.
Палка влетела в цель, оставив стоять одинокий столбик.
— Ууу! — раздраженно топнула туфелькой Оля.
Мы утешили сестренку, и палка перешла ко мне. Когда я шел на позицию, взгляд зацепился за передовицу газеты на столе с фотографией моего «оперного дьяка». Восходящая звезда Петербурга, пользующийся большим уважением и производящий должное впечатление — над имиджем работал я, и подрезал из осевших в голове баек о Шаляпине общую линию поведения: заходит такой Савелий в ресторан весь в соболях, ахает шубу о пол и громогласно заявляет о намерении напоить всех за свой счет. Народ наш хороший понт всегда любил! Поначалу дьяк получался убыточный, а теперь на полном самообеспечении — выступает в салонах за большие гонорары, принимает от поклонников много подарков. Впечатлившаяся успехом Дагмара приняла на себя заботу о гардеробе — ей нравится нагружать портных.
— И-эх! — швырнул я снаряд в «городок», снеся второй этаж и оставив невредимым первый.
Не поддаюсь — я же не идеален и имею право оконфузиться не хуже других. Дав родне меня утешить — особенно старался Александр — я уступил место Мише — он бросает палку из «взрослой» позиции.
В Центральных губерниях проходит перепись. Ей же подвергаются Сибирь и Дальний Восток. Государству нужно знать точный масштаб великого переселения народа. В следующем году, тоже ближе к осени, проведем перепись в остальной стране и будем повторять ее раз в три года. Монархия — это учет и контроль!
Борьба с голодом, судя по бумагам, отчетам — в том числе «параллельным», от подосланных мною и полковником Курпатовым эмиссаров — и неожиданной отзывчивости (уж не знаю, искренней или продиктованной расчетами) латифундистов с перевозчиками обещает быть удачной. В моей реальности Империя до последнего медлила с решениями — ну недород и недород, чего беспокоиться? — а потом ухнула прорву бабла, перегрев рынок зерна и, полагаю, позволив множеству ворья монетизировать голодные смерти подданных. Парочка комбинаторов нашлась и у нас — им мы с удовольствием вышеупомянутые «диверсию» и «саботаж» и пришили, конфисковав в казну имущество, лишив чинов и наград и сослав на каторгу. Дети и жены таким образом остаются простолюдинами со скромными 5% изначального имущества и накоплений за душой. Нет, совесть не беспокоит — главе семьи же было нормально «пилить» на голодающих подданных, значит и мне нормально. Пусть скажут спасибо, что на кол не посадил — такая юридическая механика в законах Империи все еще присутствует, а значит можно ее применить. Не, не буду — я же «Император будущего», а не косплеер средневековый. И вообще нерационально — это ж кол выточить, народ на площади собрать, а преступник при этом помрет без всякого толку. Нет уж, давайте на каторгу — землю копать да камни таскать за еду, возвращать Империи нанесенные убытки.
Еще у меня была встреча с владельцами газет и журналов, на которой я поговорил о важности прессы, впервые в истории назвав ее «четвертой веткой власти», что, конечно, с реальностью не бьется — повидали мы уровень журналистской этики, спасибо — но борзописцам очень приятно. Конкретных «методичек» спускать пока не стал, рассчитывая на понимание. «Империя серьезно работает над увеличением тиражей печатной продукции и народным образованием. Задачу журналистов в этой связи я вижу в правдивом и беспристрастном донесении до народа информации о происходящих событиях» — это следует читать как «вам, мужики, расширение аудитории очень выгодно, а кусать кормящую руку или нет — решайте сами».
Параллельно с этим немного подкрутили гаечки цензуры законом «об упорядочивании средств массовой информации» с большими карательными санкциями — вплоть до закрытия издательства — за заведомо ложные «новости» и попытки спровоцировать массовые шествия. Неформальная компонента тоже рассчитана на понимание — ругать Августейшую семью нельзя совсем. Высших чиновников желательно не трогать. «Серединку» и «низы» ругать можно сколько угодно, но с обязательными фактами — «одна бабка сказала» нынче не катит — и, желательно, предложениями по исправлению порученных этому чиновнику дел. Про армию лучше не писать совсем — не надо оно вам, господа, это моя забота, и лучше я причешу ВПК в тишине и спокойствии.
Снаряд снёс «городок» и снова перешел к Ксюше.
Пока я занимался делами столичными, проводя в Гатчине только выходные — младших воспитывать нужно, они моя будущая опора — в Москве дядя Сережа разок встретился с решившимися пройти по улицам маршем студентами. Сергей Александрович, в полном соответствии с договоренностями, честно рассказал, что ничего студиозусам не светит и устыдил «ходоков» длиннющим перечнем находящихся в работе забот и проектов. В газетах все это старательно отобразили, и общественное мнение уже на следующий день вылилось в потасовки между студентами и остальными жителями. Погибших нет, два десятка подданных подверглись штрафам — не студенты, с тех и взять нечего, и зачинщиками, справедливости ради, выступали не они — а на каторгу загремел купец Заборов, которому хватило ума подрядить «молодчиков» на карательный рейд по любимым среди студентов кабакам. Так патриотизма проявлять не нужно — просто честно занимайся своими делами, а с внесистемными способами политической борьбы мы и сами разберемся.
Кстати о рейдах — бандитам в Империи ныне тяжко, а еще директор полицейского департамента Дурново, так неосторожно подставившись с Гинцбургом, проявляет похвальное служебное рвение и без малейших раздумий кладет на алтарь собственной репутации уездных взяточников. В Одессе, как городе крупном и богатом, полицейские штаты пришлось обновить на треть. В других городах скромнее, но лишь пятая часть тамошних начальников удержалась на своих местах, искупив грех алчности — ну не бывает полицмейстера, который совсем подарков не берет — качественным проведением рейдов. Размер конфиската поражает воображение — тридцать семь миллионов рублей купюрами, золотом и ценным движимым имуществом. Считай — первый год своей реформы полиции окупила с запасом. Очень удобно!
С деньгами вообще проблем особо не возникало — Кирил «подтаскивал» дивиденды от вложений, благотворительные вечера с целевыми сборами давали неплохой «донат», остатки стран — тех, кто может себе позволить — купили патент на Сибирий, а в лабораториях и больницах прямо сейчас проводятся испытания две недели назад полученного пенициллина — этот патент будет подороже, при всем моем гуманизме. Хорошо поступает золотишко, причем не только «моё», но и с некоторых крупных рудников, из убыточных совершенно «неожиданно» превратившихся в прибыльные. Бывает — ну нашли особо богатую жилу, а до этого три года ковыряли песочек и плакали. Я доволен — золото и налоги поступают в казну в условно-приемлемых объемах. Да, кристальной честности ждать не приходится, но к каждому самородку урядника не приставишь, а потому придется довольствоваться этим — все равно цифры отличные, и на долгой дистанции обернутся сотнями миллиардов рублей.