— Скоро к ним добавится шестой — Панамский, — поведал я. — Французы облажались, но необходимость завершения работ очевидна всем. Полагаю, вскоре в Панаме случится переворот. Как вариант — с небольшой войной, но это неважные сейчас детали.
— Канал усилит Америку, — поддержал беседу Вильгельм. — А значит будет не лишним не дать им получить его. У тебя есть план?
— Рамочный, — признался я. — Есть некоторые связи с нежелающими пасть жертвой северных соседей уважаемыми людьми в Панаме, есть некоторый запас оружия, который ждет своего часа в глубине джунглей, и есть отличная, новая взрывчатка, которой будет очень удобно вынимать миллионы тонн земли и камня.
— Взрывчатки потребуется много, — заметил Вилли.
— Очень, — кивнул я. — А мне еще Транссиб строить и начинять снаряды. Я не против обменять патент на парочку построенных твоими инженерами и химиками заводов.
— Обсудим, — отмахнулся от частностей Вильгельм.
— Америка вообще большая проблема, — продолжил я. — Когда начнется большая европейская война, на первых порах американцы в нее не полезут, вместо этого торгуя со всеми сторонами конфликта и охотно выдавая кредиты. Одного только этого достаточно, чтобы после войны прослыть тихой гаванью и получить чудовищные выгоды — прямые и от инвестиций, потому что нашим предпринимателям война не понравится.
— Крысы всегда бегут первыми, — презрительно поморщился Вилли. — Впрочем, я бы не был столь категоричен — в Америке хватает своих дельцов, а обживаться и разворачивать производства там придется с нуля. Кроме того, у нас есть проблема, с которой мы столкнемся гораздо раньше.
— Гранд Флит, — считал я намек. — Твой флот силен уже сейчас, а к началу войны станет еще лучше. На месте англичан я бы до последнего избегал генерального сражения, ограничиваясь суетой на линиях снабжения. Генеральное сражение при паритете сил — верный способ угробить и себя, и врага.
— Флот есть и у Франции, — добавил Вильгельм.
— А еще появится у японцев, — улыбнулся я. — И я тоже не собираюсь сидеть сложа руки. Да, наш флот будет не так хорош, как твой или французский, но разобраться с Османами и австрияками я буду способен собственными силами. Англичанам придется держать немалую часть кораблей на Тихом океане — защищать Индию, основу их могущества. И есть Китай, на который точат зубы вообще все. Японцы, Вилли, это не варвары и не дикари. Это — древняя, пропитанная воинскими традициями и почитанием Императора, цивилизация. Они просто слишком долго сидели на своих островах, но теперь, когда их вынудили открыться, японцы учатся и в кровавом поту пытаются наверстать многовековое отставание от Великих держав. У них получится, и в тамошних краях у нас появится просто замечательно неудобный как для Англии, так и для Америки союзник. Как смотришь на то, чтобы возродить «Союз трех Императоров» в новом качестве?
— Японцы едят с английских рук, — проявил скепсис Вильгельм. — Аристократия посылает детей учиться в Лондон, предприниматели ползают по английским заводам, те броненосцы, что прибудут в Японию в будущем, строят на английских верфях. Англичане же дают им кредиты. При всем моем великом уважении к тебе, дорогой кузен, единичная, пусть и крайне ловкая комбинация, не повод питать иллюзий по поводу лояльности японцев.
— В твоих словах есть резон, — кивнул я. — И будь император Муцухито европейцем, я был бы в числе первых, кто с тобой согласился.
— Но? — поощрил кайзер.
— Но с точки зрения японцев, у нас тут, в Европе, такое понятие как «честь» умерло давным-давно, и особенно умерло оно в Англии.
Вильгельм похлопал глазами, оценил иронию — островные варвары обвиняют Великие державы в утрате чести! — заржал, успокоился и заметил:
— Однако это не мешает им подражать англичанам снизу доверху.
— Так, — согласился я. — Вернее — так было до моей туда поездки. Теперь они уверены, что у русских и немцев есть честь — точно так же, как и у них. У всего нашего триумвирата богатые традиции и огромное желание вырваться из-под многовековой гегемонии проклятых лайми. За последний год в газетах было много интересного — японцы отменили калечащие их менталитет и традиции законы, разворачивают сеть музеев родной истории, дозволили высшим аристократам носить мечи — словом, модернизацию они умудряются совмещать с реставрацией. Но не честью единой будет движим наш союз — мы с тобой просто сможем предложить японцам больше, чем англичане. Кроме того, созданный мною прецедент им ОЧЕНЬ понравился, и ничего хотя бы примерно равноценного Англия не предложит им никогда. Ну и нельзя забывать о том, что они, влившись в мировой политический процесс, очень хорошо осознают необходимость соблюдения договоренностей — если мы заключим с ними союзный договор, они будут верны ему от начала и до конца. Словом — предлагаю скинуться вместе с японцами и выкупить Панамский пролив, разделив пакет на три равные доли и предложив оставшийся процент кому-то за нейтралитет в будущей Большой Войне. Например, датчанам — я обещал моей доброй матушке немного заботиться об ее родине, и должен предложить ей хоть что-то.
Как и ожидалось, Вилли сразу понял, куда дует ветер:
— На завоеванных нами территориях живут немцы, и мы в своем праве.
— Безусловно, — согласился я. — Я не требую невозможного, достаточно нескольких символических шагов, которые нисколько не повредят твоей Империи. Но об этом лучше поговорить позже.
— Позже, — подтвердил Вильгельм. — Но пока твои запросы только растут, дорогой кузен.
— Я и рискую больше, — пожал я плечами. — И мы еще не закончили обсуждать проливы — все, что за пределами обозначенных мною контуров, может стать твоим. Когда одна держава контролирует все мировое судоходство — это ужасно несправедливо. Когда его контролируют двое — они могут сговориться или разругаться. Когда его контролируют трое, появляется баланс интересов.
— Либо двое сговорятся против третьего, — проявил справедливую паранойю Вильгельм.
— Столетний договор этого не позволит, — покачал я головой.
— Вернемся чуть назад, — решил кайзер. — К твоим словам о риске. У нас огромная общая граница, мои армия и флот совершеннее твоих, а война сразу на Севере и Юге — с моими частями и с австрияками — не станет для тебя легкой прогулкой. Союз с Францией в такой ситуации — полное дерьмо, потому что они ничем не смогут тебе помочь при блокированных портах и парализованных наземных торговых путях. Не поможет и Англия — они, как ты справедливо заметил, будут сфокусированы на борьбе за колонии и попытках заблокировать мои корабли, — лично наполнив бокалы (слугам к нам нельзя, ультимативная секретность), он добавил. — Твоя идея касательно избегания генерального сражения для меня нова. Почему ты так решил?
— Гранд Флит — главный английский актив, — ответил я. — Залог их могущества, предмет их национальной гордости. А еще он стоит миллиарды фунтов. Сейчас Гранд Флит опасаются, и в немалой степени это продиктовано его грозной славой. Недооценивать его чревато — он без сомнения могущественный, но одно проигранное или хотя бы закончившееся равными потерями морское сражение с примерно сопоставимым противником, и вся многовековая слава Гранд Флит пропадет. Англичане будут до последнего избегать реальной проверки на прочность.
— В твоих словах есть немалая логика, — кивнул Вильгельм. — Однако я вынужден просить тебя объясниться по поводу рисков.
— Армией я уже занялся, — ответил я. — К Войне она будет совершенно другой, сопоставимой с твоей. Чего уж говорить об австрияках? Навожу порядок и в экономике — с припасами у моих солдат не будет проблем, а население при этом будет жить почти привычной жизнью. Но даже если я провалюсь во всех своих реформах, за мною останется огромнейшая территория и не менее огромное население. Если вы с австрияками начнете с серии побед и заберете у меня Польшу с другими приграничными территориями, я отмобилизую больше солдат, вооружу их хотя бы кремниевыми ружьями времен Ивана Грозного — они на наших складах еще сохранились, представляешь?
Поржали.
— И стану просто медленно, с боями, отступать и ждать. Заводы в тылу будут работать, крестьяне — сеять хлеб, и заблокированные порты станут не столь критичны, хотя и не спорю — неприятны. Тем временем на оккупированных вами территориях развернется партизанское движение — всех не выловишь, и логистика будет сильно страдать. Параллельно, на Западном фронте, вам с австрияками придется воевать со всей остальной Европой — англичанам могущественная Германия еще менее приятна, чем Россия — со мной-то они еще надеются договориться, а тебя, прости за прямоту, станут давить изо всех сил.