Сейчас по всей Европе судятся почти все монархи – поняли, что так можно. Исключение – британский правящий дом, который привык не обращать на быдло внимания, власти-то все равно ничего не угрожает.
Со мной в карете путешествует местный губернатор, ни много не мало, а граф Александр Александрович Мусин-Пушкин. Род старинный, на протяжении веков упрочнявший свое положение в Империи и верою и правдою служивший ей. С Мусиными-Пушкиными мне по пути, и в Петербурге кое-с-кем из них связи я уже навел.
Александр Александрович на должности губернатора впервые – до этого ходил в должности вице-губернатора тургайского, а затем смоленского. Из Смоленска его в Минск и выдернули – не без моего участия в рамках заданного Александром тренда на «омоложение» поместного губернаторства. Мои эмиссары из Смоленска прислали про Александра Александровича много хороших докладов, а еще сие назначение помогло мне заручиться расположением всего могучего Мусин-Пушкинского рода.
Куется личная элита, куется фундамент полноты личной власти, и, когда настанет время Больших Чисток, мне найдется кем заполнить «очищенные» от ворья и кретинов вакансии. Иллюзий нет – эти тоже воровать и предаваться халатности будут, но, как говорил товарищ Сталин, «других художников у нас нет». Чистки должны быть регулярными – только так ворье будет ограничивать свою алчность, тупо из страха. Десятка два лет на хлебной должности способны развратить и титана духа (с исключениями, как и всякое обобщение), а значит «неприкасаемых» быть физически не должно, а кадры должны тасоваться регулярно – это спасает от засилья «своих людей», через которых высокопоставленный вор свою «долю» и получает.
Тридцатичетырехлетний Александр Александрович был усат, коротко стрижен, гладко выбрит и оснащен пенсне. Юридическое прошлое наложило свой отпечаток, и большую часть пути до губернаторского дома – неизменное место моей ночевки – он делился результатами расследования и облав, с перерывом в районе Александровского моста через реку Свислочь – он был деревянным, узким и вообще не очень. Ширина реки в этом месте невелика, поэтому я попросил Александра Александровича подыскать инженера, которому можно дать денег за нормальный мост – городу он нужен, потому что оба берега активно застраиваются.
Остаток пути скрасили обсуждением «журналистского кейса» - губернатор высоко отозвался о работе стряпчих и полностью поддержал меня в стремлении бороться с «наглой клеветой». Известил он меня и о реакции аборигенов на газеты с полными жести последствиями теракта:
- Народ как в воду опущенный ходил. Бабы целый день выли, по всему Минску, приношу свои извинения за неприятные подробности, желудочные спазмы были слышны. Пришлось усиленные патрули на улицах выставлять, чтобы мужики поляков бить не замыслили.
Тяжело с коллективной ответственностью в эти времена. Один представитель какой-нибудь народности накосячит, а я потом этнические погромы пресекай. По всей Империи нынче «усиленные патрули», особенно в промышленно развитых городах – рабочие меня без ложной скромности любят, и совершенно справедливо связывают мою жизнедеятельность с собственными шансами на благополучное будущее – своё, а главное – своих детей и внуков.
***
Беларусь, Эстония и Литва (про себя так называю, привычно) остались за спиной, оставив после себя весьма неплохие впечатления. Везде нашлись достойные люди разных национальностей, с которыми я пообщался с соответствующим отображением в газетах. Пообщался ко всеобщей выгоде, да не забыл внести щедрые «донаты» во всяческие общества, в основном те, которые кормят и учат маленьких подданных. Отличная возможность приватизировать и впечатать в человеческую память фразу «Дети – наше будущее». До меня никто не удосужился – понятие «детство» еще в самом своем зарождении, а само выражение – тайское, я его от Рамы слышал, когда мы с Никки там гостили. Честно сказал об источнике, но кому не все равно? Георгий Александрович впервые во всеуслышание тезис озвучил, значит ему он и принадлежит.
Отдельным удовольствием для меня стал визит к семейству Мухиных. Богатый клан квартирует в Риге, и в доме нашлась двухлетняя девочка, которой больше всего на свете нравится лепить всякое из глины. Малышку зовут Верой, и скоро из Риги они с отцом уедут – мама Веры умерла от туберкулеза, и Игнатий Кузьмич боится, что дочь постигнет та же участь. Я такой план одобрил и подтянул Мухиных с их капиталами и компаньонами к организации на наших землях производства пластилина – в числе прочего привез инструкции из Германии. Открытие десятилетней давности, и привилегия на него уже истекла, став достоянием человечества. Пластилина будущие детские сады, школы и пионерские лагеря потребуют прорву, то есть – клану Мухиных в обозримом будущем грозит государственный заказ, что делает этих купцов еще одним кирпичиком в фундаменте моего личного могущества.