Прикорнув три часика, я проснулся в два часа ночи, выпил пару чашек кофе, переоделся в форму флотского лейтенанта (для антуражу), велел Остапу звать группу двадцать лет проработавшего в Департаменте таможенных сборов статского советника Иванова из моего спецслужбистского «пула для реально внезапных проверок» и отправил Андреича с запиской будить генерал-губернатора, дабы он экстренно собрал под наш с ним выезд соответствующее сопровождение и прямо ответственных за таможенное дело в Княжестве чиновников.
По-хорошему было бы очень здорово взять под армейский контроль все местные СМИ, но это станет избыточной эскалацией конфликта. Лучше аккуратно, под шумок и без стрельбы – последняя вполне может начаться, но, если «набрасывать» аккуратно, первые два-три дня, в случае если у финнов включатся остаточные инстинкты самосохранения, получится обойтись без нее. Армия инструкциями оснащена – пресекать провокации и погромы по возможности бескровно, дубинками, наиболее рьяных финнов отправляя в околотки, и открывать огонь на поражение только по группам тех, кто стреляет первым.
Хреново мужикам – тебя провоцируют, поливают грязью, показывают всякое нехорошее, кидаются камнями, а ты «пресекай по возможности бескровно», то есть в большинстве случаев – стой и терпи. Надо, товарищи, ничего не попишешь – утопить Финляндию в крови легко, но это нанесет большой репутационный и экономический урон.
Поднятому «по тревоге» Федору Логгиновичу для выдачи комплекта приказов понадобилось десять минут. Еще пять потребовалось на разговоры со мной – нужно же хоть немного ввести губернатора в курс дела, пока собираются остальные.
В карете, в окружении Конвоя и целой армейской роты из лояльных войск по наполненным жизнью и тревожными звуками улицам мы с Гейденом ехали не одни – к нам без дополнительных приглашений с моей стороны запрыгнул поручик Онуфриенко, штатный сотрудник Охранного отделения, который целый день через местные агентурные сети и штат прибывших поездами филеров собирал информацию и передавал мне доклады, прибыв вот сейчас для заключительного перед передачей «поста» поручику Михайлову.
- Навроде как главным три бунтовщика из четырех склонны считать вице-председателя Сената от судебного департамента Иоганна Филиппа Пальмена, барона и вице-канцлера Александровского университета, - доложил усталый поручик.
- Неприятная личность, - поделился мыслями по этому поводу генерал. – Фанатичный сторонник независимости Финляндии.
- И такой человек рулит главным университетом Княжества! – восхитился я новостям. – Продолжай.
- На данный момент большинство членов Сейма заперлись в своих домах, под охраной полиции и национальных частей. Последние продолжают пребывать в раздрае, и, позволю себе предположить, сложат оружие по первому требованию, - продолжил поручик. – Наши провокаторы из местной агентуры согласно инструкциям вкладывают в головы бунтовщиков идею о том, что Сейм в полном составе куплен Государственным советом – это весьма способствует популярности барона Пальмена, негласно возглавившего сторонников Сената.
- Вот они, плюсы демократического подхода к управлению! – поделился я выводом с генералом. – Еще и суток с момента «вброса» не прошло, а политические деятели уже разбились на ненавидящие друг дружку лагеря и готовы грызть друг дружке глотку ради власти.
- Позволю себе заметить, Ваше Императорское Высочество, что члены Сейма полностью солидарны с Сенатом в своей позиции, - с поклоном указал на бесспорный факт поручик.
- Главное – не то, что считают важные шишки из Сейма, - покачал я на него пальцем. – А то, что думают народные массы – это же демократия.
- Виноват, Ваше Императорское Высочество! – хохотнул поручик.
- Ступай, - велел я ему, и «охранитель» выпрыгнул прямо на ходу, демонстрируя молодецкую удаль. – Талантливая у нас молодежь, - улыбнулся я генералу и попросил собравшегося было захлопнуть за поручиком дверь казака. – Журналюгу мне.
- Может не надо? – жалобно попробовал избежать эскалации Гейден.
Напросился регулярными попытками спорить на дисциплинарное взыскание в виде единичной моральной оплеухи:
- Надо, Федя. Надо!
Глава 12
Крики чаек за окном кабинета начальника порта – сам он сейчас под арестом - казались озадаченными: словно вся остальная Финляндия, птицы ждали, к чему приведет созданная мной ситуация. Волны серенького в рассветных лучах моря разбивались о пирс. Порт Хельсинки захвачен русским цесаревичем – мою безопасность и безопасность десятков километров вглубь береговой линии обеспечивает пятерка кораблей Балтийского флота – все, кто находился на расстоянии одного ночного перехода. «Сухопутное» охранение объекта осуществляется гвардейцами и казаками при поддержке косметических размеров контингента финских полицейских.