Скандал, тем не менее, случился, и извинения оперативно присланного японца из министерства иностранных дел не помогли. Пылающий гневом Шевич требовал расследования, и японцы в целом были не против, но дело затягивалось из-за несовершенства японского законодательства — они слизали у англосаксов прецедентное право, а прецедента нападений на иностранные представительства до этого не было. Понять можно — очень многим юристам нужно обсудить все детали, а еще очень хочется такую грустную историю замять: извинились же.
Шевич начал настаивать, чтобы приехал извиниться лично японский министр иностранных дел. Тот и приехал, но не к Шевичу, а к пострадавшим — к дамам, среди которых была жена Дмитрия Егоровича. Поговорив с супругой посла полчаса, министр убыл обратно. Не поняв, что таким образом японцы «сохранили лицо» всем участникам скандала, Шевич пошел на эскалацию, предложив японцам свои услуги в деле принятия закона о нападении на иностранные представительства. То есть — полез во внутренние японские дела. А ты, собственно, кто такой? Ты посол, вот и посольствуй, а японцам оставь решать японские проблемы — перед тобой многократно извинялись, слали подарки и письма, а ты продолжаешь пытаться прогибать японцев.
Какое отношение к дипломату после такого? Если по прибытии в Японию я увижу, что я помню все правильно, приложу все усилия, чтобы снять Шевича — этот дегенерат все портит, а в Питере ему радостно подмахивают: не станет же целый министр иностранных дел Гирс разбираться в происходящем на откровенно второстепенном направлении?
Это сейчас оно «второстепенное», но пройдет пятнадцать-двадцать лет, и япошки построят себе флот и армию. Надо оно мне, с ними бодаться? Лучше починю дипломатические отношения, заставлю Никки подписать какой-нибудь почетный и пафосный, но ни к чему не обязывающий договор и расстанемся добрыми друзьями.
В сериале обо всех неудобных моментах умалчивали — по сценарию Николай просто приезжал в Нагасаки, где японцы его страшно любили, а потом безумец-полицейский напал без всякого повода и по собственной инициативе.
Что ж, инициатива вполне может быть и «своя», а может и другое — ответка япошек сразу за все унижения. Стереотип о том, что все япошки сплошь мастера меча смешон, но человек с многолетним опытом службы в армии разве не знает, как бить насмерть? Катана — легенькая, как правило из дерьмового железа, и череп пробить, конечно, может, но не всегда и не везде. Почему не пырнул в сердце? Япошки очень коварные — у них тут социальный ад и многовековой опыт гражданских войн из-за любого чиха. В общем — посмотрим, в момент поездки Никки по Нагасаки я в любом случае буду наготове, а страшное общественное напряжение из-за сопутствующей приезду цесаревича политической эскалации я постараюсь сгладить — лишь бы Николай в позу не встал, прямо запретив мне лезть. Но он не запретит, я же его любимый брат.
Андреич вошел в комнату и поклонился:
— Георгий Александрович, Кирил привел с собой какого-то доходягу, назвав его русским купцом первой гильдии Евпатием Михайловичем Мухиным. В дерюгу драную одет.
— Пригласи, да позови казака — тоже пусть на доходягу первой гильдии посмотрит, — озаботился я безопасностью.
Мало ли что.
Андреич сходил до коридора, вернулся с казаком, расправил плечи:
— Писарь Кирил Петрович Уваров и назвавшийся купцом Первой гильдии Евпатий Михайлович Мухин.
Кирил и Евпатий вошли в комнату, и я понял, что купец первой гильдии недавно пережил не самые лучшие в своей жизни времена. Длинная, нестриженная борода, покрасневшие от недосыпа и стресса глаза над начавшими рассасываться синяками, торчащие из обернувшей тело драной дерюги руки и босые ноги покрыты синяками и царапинами. Вопреки ожиданиям — чистый, к цесаревичу на прием же собирался, привел себя в порядок как смог.
Сев на диване, я спросил:
— Чего это купец первой гильдии в дерюге и босой бродит?
— Не велите казнить, Ваше Императорское Высочество! — шлепнулся он на ковер. — Не по своей воле голодранцем пришел, Господом-богом клянусь, — он на секунду оторвал рожу от пола, чтобы перекреститься на «красный угол».
Номер им оснащен не был — принесли с корабля.
— Токмо от испытаний суровых, Ваше Императорское Высочество, — продолжил купец (самопровозглашенный). — От лихих людей пострадал…
— Замолчи и встань, — решил я оптимизировать процесс. — Кирил, рассказывай.