Ноги почему-то оказались короче, чем я привык. Потеряв равновесие, я с недоумением смотрел на приближающуюся к моей голове позолоченную «шишку» на изголовье кровати, от растерянности даже не пытаясь помешать телу падать. Приложившись о «шишку» виском, я вырубился.
Из забыться меня вырвали голоса:
— Височная кость Его Высочества цела, Ваше Императорское Высочество. Гематома странным образом исчезла у меня на глазах — видите, ни следочка. Легочная хрипота пропала, и я должен признаться — мы не знаем, что именно стало причиной исцеления Его Высочества. Предположу, что Ее Императорское Величество была права в своем предположении о благом воздействии морского воздуха на здоровье Его Величества. Если на то будет ваша воля, Ваше Императорское Высочество, я могу собрать консилиум, но прекрасное здоровье Его Высочества очевидно.
— В консилиуме нет нужды, — с хорошо читаемой радостью ответил ему незнакомый, приятный мужской баритон. — Благодарю вас, Владимир Ясонович.
— Рад стараться, Ваше Императорское Высочество! — тихо, чтобы не беспокоить больного меня, отозвался доктор.
Это же сам Николай! То есть исполнитель главной роли, Женька Харитонов. Не мешаем — он у нас большой талант, может и затаить.
— Но как же вы позволили ему так ужасно упасть? — пожурил «Николай».
— Мне нет прощения, Ваше Императорское Высочество, — покаялся собеседник.
Мне нужно лежать «бездыханным» до конца сцены или порадовать коллег сценарным пробуждением? Да как я умудрился пропустить подготовки к съемкам и читки?!! А кровать-то подо мной качается — продюсер расщедрился на настоящий корабль и натурные съемки?
— Сделайте так, чтобы Жоржи больше не падал, — приказал Николай. — Я должен помолиться. Как только Георгий придет в сознание, отправьте посыльного в часовню.
Хлопнула дверь, и я ощутил, как чья-то рука щупает мой пульс. Осторожно приоткрыв глаза, я увидел того же мужика с полуседой от старости бородой, что и в прошлый раз. Помимо него, у кровати нашлась пара мужиков помоложе.
— Вы очнулись! — обрадовался доктор. — Федор, немедленно доложи Его Высочеству.
— Слушаюсь, ваше высокоблагородие, — козырнул мужик слева от кровати и выбежал из каюты.
Что-то здесь не так! Камер нет, обстановка избыточно-аутентичная, а корабль — вон за иллюминатором водная гладь до самого горизонта — бюджетом не предусматривался. Вызывает сомнение и актуальность снимаемой сейчас сцены для сериала — она скучная, а показывать во время борьбы Георгия с болезнью должны Николая: на корабле есть часовня, и он в ней пару минут экранного времени молится под флешбеки о нашем с ним радостном детстве. И голова не болит — а я ведь приложился нешуточно, и прекрасно это помню. Да вообще ничего не болит! Чуть более смутно помню падение в шахту лифта и… Небытие! И Голоса! В душе поднялась тревога, в голове поселилась растерянность. Что происходит?
— Какой дубль? — спросил я успевшего сунуть в ухо слушательную трубку и прислонившего противоположный конец к моей непривычно волосатой и бледной груди доктора.
Выпрямившись и убрав трубку, он ответил:
— Не беспокойтесь, Ваше Высочество. Болезнь отступила, но я настоятельно рекомендую вам не вставать — вы сильно ударились головой.
Не выходит из образа! Но так дальше нельзя — да, получу втык от режиссера, но это — лучше, чем продолжать играть непонятно что.
— Я забыл реплики, — признался я. — Можно мне минут пять сценарий повторить?
Доктор пошевелил усами и выставил передо мной палец:
— Ваше Высочество, прошу вас — последите за пальцем одними глазами.
Я последил. Нет, это уже не импровизация — слома «четвертой стены» в моем исполнении концепция сериала не подразумевает.
— Мы плывем? — спросил я.
Убрав палец и удовлетворенно кивнув, доктор ответил:
— «Память Азова» идет в порт Бомбея.
— А… — нервно облизав губы, я сглотнул ком в горле. — А какой сейчас год?
— Вы ничего не помните, Ваше Высочество? — напрягся доктор.
Накатило раздражение, и я неожиданно для самого себя сорвался на командный тон:
— Отвечайте!
— Одна тысяча восемьсот девяносто первый от Рождества Христова, — с поклоном ответил бородач.
Какой кошмар!
— Выйди из образа-то, — жалобно попросил я.
— Ваше Высочество, вам нужно отдохнуть, — с доброй улыбкой принялся успокаивать меня доктор. — Болезнь была тяжелой, и удар головой о кровать, предположительно, привел к сотрясению мозга. Ваша память обязательно вернется.
Закрыв глаза, я принялся размышлять. Очень, очень, очень хочется списать происходящее на нестандартную манеру съемок или банальный сон, но, учитывая все случившееся — от шахты лифта до сего момента — цепляться за отговорки бессмысленно. Я, словно в любимых книгах Ильи, «попал». Попал в цесаревича, которого должен был играть в сериале! Но… зачем? Я никогда в потусторонние силы не верил, но теперь… Может Бог действительно есть, а в «небытие» я слышал, например, ангелов. Что мне теперь делать? Жить в эти времена может захотеть только полный безумец — всюду смерть, наука в зачаточном состоянии, а впереди…